Внезапно Демидов оседает, его ноги сгибаются в коленях, и я, пытаясь удержать его на месте, сама наваливаюсь на него всеми своими килограммами.
— Эй, что с тобой?! Алекс, тебе плохо? Это сотрясение? — лепечу, прижавшись к его горячему телу.
— Смотри, что со мной делает твоя невзаимность, — хрипит он, уткнувшись мне в волосы. — Я почти теряю сознание, Леська.
Ну какой невозможный дурак.
Только почему-то я все равно каждый раз нервничаю рядом с ним. Внутри скребется какое-то странное чувство, которое мне приходится игнорировать.
Нельзя, Леся. Слишком опасная территория.
Глава 11
Я отшатываюсь от Алекса, потому что мне действительно тяжело его держать. Наглый симулянт усмехается, задерживаясь взглядом на моей груди, и тянет ко мне свои загребущие лапы.
— Тебе уже лучше, я смотрю? — вскидываю бровь, стреляя глазами в открытую аптечку. — Закончишь сам.
— Лесь, подожди. Я сейчас сотру кровь с лица, чтобы меня гаишники не тормознули, и мы вместе свалим отсюда.
— Не могу я уйти. И мне еще нужно забрать фотоаппарат…
— Думаю, мой отец уже разобрался с этим. А нам было велено не отсвечивать, так что я на тебя надеюсь. Иначе опять сорвусь, кулаки все еще чешутся.
— Ничего не путаешь? Это тебе было велено не светить своим лицом. А я здесь по работе, и задаток мне уже перевели на карту.
— У тебя камера всмятку, это более чем веский повод пойти домой. Ты на что снимать собралась? Или хочешь запомнить все, а дома нарисовать по памяти?
Стихаю, понимая, что Демидов прав. Скорее всего, деньги имениннице мне придется вернуть. Некоторые фотографии, конечно, сохранились на карту памяти, но вечер только начался, а извращаться и пользоваться обычным телефоном это халтура.
— Я разрулю, крольчонок, — хмыкает Алекс, повернувшись к зеркалу. — У тебя будет самый лучший отзыв от заказчицы, не переживай по этому поводу.
— И как же ты это сделаешь? — скрещиваю руки на груди с вызовом.
— Сомневаешься в моих талантах?
Алексу и правда как-то удается договориться с девушкой, пока я жду его на улице. Он протягивает мне фотоаппарат по частям и, пока я опять из-за грусти впадаю в прострацию, подталкивает меня к своему автомобилю.
— Голодная? — лениво интересуется он, заводя мотор.
Когда я вообще оказалась внутри? Мне настолько больно из-за разбитой камеры, что я упустила момент.
— Подожди, дай мне выйти, — тянусь к дверце, но тут же раздается щелчок блокировки замка. — Ну что ты опять задумал? Я очень хочу вернуться в общагу. Ты можешь хотя бы сегодня не издеваться надо мной?
— Даже и не думал. Просто покатаемся, идет? Приставать не буду.
Слабо верится, но из машины он все равно меня не выпустит.
Смиренно прислонившись лбом к стеклу, я прикрываю глаза. Накатывает такая дикая усталость, что даже держать сейчас глаза открытыми кажется непосильно сложной задачей.
— Не вешай нос, зайка. Все ж хорошо закончилось. А фотоаппарат тебе новый мы компенсируем.
— Мы? — переспрашиваю вяло.
— Этот урод либо оплатит тебе ремонт, либо купит новый. Или ты считаешь, что я все спущу ему на тормозах?
— Я считаю, что это мои проблемы.
— Меня учили девочек в беде не бросать. Ты как относишься к уличной еде?
— Чего?
— Шаверму хочешь?
— Неужели ты такое ешь? А я думала, что ты только по ресторанам ходишь. И как, Демидов, много твоих девочек ведется на подобное?
— Ты причислила себя к «моим девочкам»? Похвально, Лесь, пора бы уже сбавить оборону.
Машина останавливается возле круглосуточного ларька со всякой гадостью, и Алекс выходит из салона.
Минут через пять дверь с моей стороны открывается, и он протягивает мне две просто огромные шавермы, которые я даже пальцами обхватить не могу. Еще через пару минут мне на колени опускается держатель с двумя высокими бумажными стаканчиками, а рядом Демидов устраивает двойную порцию ароматной картофельной соломки.
В общем, теперь мне не пошевелиться даже при большом желании.
— Куда мне можно все это поставить? — нервно интересуюсь на повороте, когда стаканы грозятся выпрыгнуть из подставки.