И уж точно не отправилась бы на нее без меня! Тем более, когда у нас все в таком подвешенном состоянии!
Дурак я. Дурак. Полный идиот!
Зачем вообще Знаменского послушал о том, что нужно Маше дать время? И пространство?
Вот и дал. На свою голову.
А она долго не думала!
Так быстро это пространство заполнила Виталиком!
— Кир. Как насчет вспомнить холостяцкую жизнь?
Набираю друга. Делаю единственное, что сейчас кажется правильным.
Домой ехать не вариант. Разнесу там все к чертям собачьим. И одному оставаться сейчас тоже.
Сорвусь ведь. К Маше сорвусь.
А мне сейчас лучше от нее держаться очень сильно подальше!
Иначе ведь не выдержу! Вылью на нее всю свою ярость!
А с женщинами так нельзя. Даже если они изменяют. Какими бы ни были. У меня все-таки есть принципы!
— Холостяцкую жизнь? Походу, Князев, она нам обоим сейчас светит.
— У тебя-то что за беда? Что, Кир, и в раю бывают проблемы?
— Проблем вообще-то не было. Пока моя жена не застала меня в клинике с твоей беременной Ликой. Теперь разгребать. Сбежала к тому же, — слышу его усталый голос.
Черт, да что же оно одно к одному!
Как будто кто-то там прямо над моей головой сверху мешок проблем несусветных решил развязать!
Лика еще. Оказалась таки беременной.
Так понимаю, пока Кир ее отвозил, свою жену из поля зрения и потерял.
— Не переживай, друг. Найдем твою Алену. Сам перед ней повинюсь. Мне-то она поверит!
— Найти бы вначале. Ладно. Приезжай. Все равно спать не собираюсь. Звонки от людей по поводу Алены ждать буду.
Резко ударяю по газам, на полном ходу разворачивая машину.
Главное этой ночью не убиться. И никого не убить.
27 глава 27
Маша.
Так и лежу на постели. Глядя в потолок. Даже глаза не закрываются. Как будто в них насыпали песка.
Страдать из-за Марка я больше не собираюсь. Мне уже хватило боли. На всю жизнь вперед.
Пони маю, что ее и нет.
Как будто она вся во мне закончилась.
Зато изнутри поднимается дикая, бешеная ярость.
Злость на этого человека, которого так любила! Еще сегодня готова была к нему вернуться. Начать все заново!
А теперь просто видеть не могу!
Жалею, что не расцарапала ему лицо. Да так, чтоб он глаза разлепить в утра не мог!
И плевать мне сейчас, где он и с кем эту ночь проводит
С Ирэн своей или с Ликой. Да пусть хоть целым гаремом обложится!
И пусть все ему детей нарожают. Они же прям из штанов ради этого выпрыгивают!
Даже наплевать, что он с кем-то прямо в нашей квартире!
Одного только хочу.
Свободы от этого мужчины!
Уехать и не видеть его больше никогда!
Чтоб он просто от меня отцепился!
У меня теперь есть, ради чего жить.
Мой малыш внутри. И я уверена, что та странная доктор сказала неправду!
Моя мечта, к которой я снова вернулась.
А любовь…
Может, и нет ее, никакой любви? Вон, у бабушки тоже не сложилось.
Без мужчины я вполне себе прекрасно проживу!
Но Марк!
Он не имеет никакого права запирать меня здесь! Держать силой! Как будто я его собственность! Да я свободный человек, черт его возьми!
Ярость накатывает. Сильнее и сильнее. Накрывает с головой.
Я срываюсь вдруг с постели.
Начинаю крушить все вокруг.
Распахиваю шкаф. Вытаскиваю, не глядя, из него все вещи. Вышвыриваю в окно.
Переворачиваю тумбочки. Срываю шторы с окон и просто топчусь по ним ногами.
Ненавижу. Ненавижу тебя, Марк, черт тебя возьми, Князев!
Но меня не отпускает. Этого ничтожно мало.
Мне хочется задеть его за самое живое. Ударить по самой болезненной точке.
Отправляюсь бродить по дому.
Вспоминаю, с какой любовью Марк показывал мне подготовленные детские.
На миг замираю, распахивая одну из таких дверей.
Это… Видимо, для девочки.
Нежно-розовые стены и золотыми блестками. Белоснежная мебель. Маленькие белые полочки. Белая кроватка. Тумбочки. Даже невысокий столик.
На миг в глазах начинает что-то пощипывать. Сглатываю застрявший в горле ком.
Это ведь…
Могла бы быть комната для нашей с ним малышки!
Но после делаю решительный шаг вперед.
Переворачиваю мебель. Чувствую даже удовлетворение, когда слышу хруст. Что-то сломалось.
Беру свои туфли и просто вожу острым каблуком по стенам.
Сама не замечаю, как устраиваю здесь полный погром.
Всего меньше часа, а комната превращается во что-то совершенно непригодное для жизни. Выглядит так, как будто бы здесь промчался смерч.