- Можешь телефон одолжить?
- Это еще зачем?
- Мой разрядился, а дверной звонок они не услышат, сама понимаешь. – пожал он плечами: - Я сразу уйду, не переживай. Можешь сидеть тут хоть до утра.
Первым желанием было послать Ивана куда подальше и наслаждаться картиной, как он будет перелезать через высокий забор и рвать свое дорогое коричневое пальто. Но совесть и желание, чтобы парень поскорее исчез, победили. Я протянула гаджет Никитину и уставилась себе под ноги.
Интересно, теть Аня уже увидела в окно, что я сижу здесь? Если да, то наверняка поставила чайник. Обожаю её травяные чаи.
- Держи.
Перед носом снова оказался телефон, а я удивленно подняла голову:
- Ты же никуда не звонил.
- Я забил свой номер. – парень дернул плечом. – Звони, если будет нужна помощь.
11
Тётя Аня меня все-таки увидела. Когда я постучалась в широкую дубовую дверь, женщина сразу открыла, словно все это время стояла на пороге. Крепко обняла и, прослезившись, сказала, что очень ждала меня.
Пока мама Паши наливала чай, я стояла у старого шкафа и рассматривала фотографии. Они были повсюду: в рамках больших и маленьких, перед книгами, зажатые между стеклянными двойными дверьми. Почти на всех снимках был только Пашка. Тётя Аня познакомилась со своим будущим мужем, дядей Толей, еще в детском доме, и ни у кого из них не осталось родных. Они поженились, когда обоим было восемнадцать, но долгожданный и единственный ребёнок – Пашка, появился, когда женщине уже исполнилось тридцать шесть лет. Они сдували с него пылинки, обожали, как самое ценное сокровище в жизни. Бабушка часто рассказывала, что родители иногда тряслись над сыном слишком сильно, потому что кроме него и друг друга у них больше никого не было. Дядя Толя погиб, когда нам всем было по семь лет, и после этого Пашка остался единственной радостью тёти Ани. А когда не стало и его…
Я мотнула головой, отгоняя мысли. Моя бабушка долгое время была соседкой тёть Ани, пока не переехала в дом на другом конце улицы, и, когда не стало её сына, она стала тем человеком, который заставил её продолжать жить. Первое время она жила в доме Торпуновых, и однажды в прямом смысле этой фразы, вытащила тётю Аню из петли. С тех пор прошло уже много времени, женщина смогла найти в себе силы жить дальше, а бабушка и мы с братьями старались помогать ей.
- Варя, ты помнишь? - тетя Аня подошла, положила одну руку мне на плечо, а второй прикоснулась к одной из резных рамок. - Вам тут по шесть лет. Пашенька заявил, что женится на тебе, когда вырастет, а Марк сказал, что ты никогда не выйдешь замуж и будешь только его сестрой. А потом они подрались, смотри, какой Марк зареванный.
Я кивнула, рассматривая старый снимок. Взъерошенный после потасовки Паша весело улыбался и держал меня за руку, а близнец стоял с другой стороны и утирал слезы, злобно косясь на друга.
- Пашка всегда Марка побеждал, - улыбнулась я: - Марк таким худющим был и слабеньким.
- Зато сейчас вон какой вымахал, - тётя Аня погладила пальцами лицо сына на снимке. – И мой Пашка мог бы таким же стать.
- Тёть Ань…
- А как было бы хорошо, если бы все так и случилось. - от слов женщины по спине пробежали мурашки, и мне пришлось поджать губы, чтобы не заплакать. – Представляешь, как бы жизнь сложилась? Глядишь, уже и поженились бы на самом деле.
- Теть Ань, - попыталась остановить её, но женщина только головой мотнула:
- Двадцать три бы уже исполнилось. Целых двадцать три...
- Тёть Ань, - я перехватила сухую руку женщины и потянула ее за собой к столу: - Я купила ваш любимый торт. С орешками. Давайте чай попьем?
Женщина кивнула и улыбнулась. Потом присела за стол, на котором уже стояли две чашки из лучшего сервиза. Несколько минут мы молча ели торт, а потом завязался разговор. Тётя Аня расспрашивала меня про мою жизнь, про жизнь Марка и Андрея, про Таню и Катюшу, и искренне радовалась за всех нас.
Тётя Аня неожиданно замолчала на несколько секунд, внимательно рассматривая меня, а потом тихо проговорила, будто боясь моей реакции:
- Михея вчера видела…
Я сжала зубы и тяжело выдохнула. Вот же черт.