— Позже. Когда Лютиков уже вернулся домой вместе со своим другом и когда они начали бухать. Ведь его машина всю ночь простояла на стоянке. И весь следующий день. И еще одну ночь. Охраны там нет, видеонаблюдения нет…
— Хочешь сказать, машину сначала расписали, а через некоторое время вскрыли?
— Могли вскрыть, — уточнил Волков.
— А к чему такие сложности? Сначала машину разрисовывать, а потом возвращаться и вещдоки подкладывать?
— Не знаю, Андрюха. Выяснять надо. Сначала владельца телефона установить, с которого в наркоконтроль звонили. Может, хоть какая-то ниточка появится. Затем надо бы узнать, что за контора наезжает на этого парня. Кто они, эти коллекторы, которые деньги с Лютикова трясут? Надо с ними лично познакомиться, припугнуть, надавить… Тогда и понятно станет, подбрасывали они золотые кольца в машину или нет. Завтра этим займусь. Вот здесь останови, Андрюха, во двор не заезжай.
Я притормозил рядом с двенадцатиэтажным домом. Волков пожал мне руку и вылез из машины. Придерживая дверь, обернулся ко мне:
— Андрей, ты завтра с утра ничего не планируй. Я тебе позвоню до десяти часов. Если судья даст добро на обыск в квартире Лютикова, то нам понадобится твоя помощь.
— Без проблем.
Я проводил его взглядом и несколько минут сидел в задумчивости. Вздрогнул от резкого гудка, глянул в боковое зеркало и заметил, как мою машину объезжает огромный вишневый джип. Мимо меня проплыло широкоскулое лицо водителя, на котором явственно читалось все, что он думал обо мне и о моем умении парковаться. Мужик кинул презрительный взгляд на мою полицейскую форму и шевельнул губами. Артикуляция у него была хорошая, поэтому одно слово я понял точно, «мент». Во втором слове не уверен, но вряд ли его можно было бы воспроизвести на бумаге. Я усмехнулся, посмотрел вслед удаляющемуся джипу, на заднем стекле которого был наклеен небольшой плакат с нарисованным танком и надписью: «1945. Можем повторить». Что ты можешь повторить, придурок на немецкой тачке? Еще двадцать семь миллионов в могилы уложить?.. Я презрительно усмехнулся, потом ударил по газам и поехал домой.
***
Волков, как и обещал, позвонил с утра. Сообщил, что ходатайство о производстве обыска удовлетворено, и попросил меня подойти к дому Лютикова к одиннадцати часам.
— Только вместо меня от нашего отдела будет другой сотрудник, — предупредил он. — Славиком зовут, ты с ним знаком.
— Да, знаком. А почему не ты?
— Я через полчаса на кладбище поеду. Меня начальник отправляет на похороны Ксении Коноваловой. Сам понимаешь, это обычная практика при расследовании убийств. За людьми понаблюдать, чужие разговоры послушать, информацию выудить…
У меня мгновенно пересохло в горле. Ну конечно, похороны. Я как-то и не подумал про них. А ведь это мой последний шанс увидеть Ксению, хотя бы и мертвую.
— Алло, Андрюха, слышишь меня? — донесся из трубки напористый голос Сергея.
— Да, слышу, — прокашлявшись, ответил я. — В одиннадцать буду на месте.
Я порывисто поднялся из-за стола и стал мерить шагами кабинет. Ну что за невезение такое, а? Мне страшно хотелось в последний раз посмотреть на девушку, которая на протяжении последних месяцев дарила мне моменты сказочного блаженства. Которая носила в себе моего ребенка… Но не мог же я сказать Волкову, что отказываюсь участвовать в обыске, потому что хочу тоже поехать на кладбище! Да если бы и не было сегодня никакого обыска, если бы я был совершенно свободен, все равно нельзя мне появляться на похоронах. Обязательно поползут слухи: а чего это вдруг Шаманов пришел, разве он так уж близко знал убитую? Я ведь не следователь и не сыщик. Я просто участковый и не должен показывать своей особой заинтересованности. Вот в прошлом году на моей территории отравилась боярышником сорокалетняя алкоголичка из девятого дома, ну так не пошел же я провожать ее в последний путь, верно?
Около одиннадцати часов я подошел к дому Лютикова. Через несколько минут прикатили следователь Ивановский и опер Славик. Мы поднялись на пятый этаж, предъявили Валентине постановление о производстве обыска и приступили к работе. Понятыми попросили быть жильцов из соседней квартиры.
Однокомнатное жилище супругов Лютиковых обширностью не отличалось, но было порядком захламлено и еще хранило следы недавней пьянки. Куча пустых бутылок, гора немытой посуды, смрад дешевых сигарет… То ли Валентина по жизни была такой безалаберной хозяйкой, то ли на нее вчера так подействовало задержание мужа, что стало не до приборки.