Он хотел сказать что-то еще, но звук пейджера разрушил чары.
Выругавшись себе под нос, он перегнулся через край дивана и взял свой пиджак. Вытащив пейджер из кармана, Винс нажал кнопку и снова выругался.
— Мендес. — Он взглянул на Энн и вздохнул. — Прости, милая. Придется отвлечься.
— Все в порядке.
— Нет не в порядке, — проворчал он. — Я хочу обнимать тебя всю ночь. Я хочу заниматься с тобой любовью снова… и снова.
Она улыбнулась ему, и в этой улыбке было столько сексуальности и женственности, что он почувствовал, что снова готов.
Заверещал пейджер.
— Долг зовет, — сказала Энн.
— Можно я позвоню от тебя?
— Телефон в кухне.
Он нехотя поднялся с дивана и натянул одежду. Энн села и закуталась в свой тяжелый свитер, подогнув под себя ноги. Она заправила волосы за уши и так кротко улыбнулась, что у него даже сердце екнуло. Винс пожалел, что не мог выбросить пейджер в соседский двор, когда тот запиликал в третий раз.
Он ушел в кухню и набрал телефон Мендеса.
— Что? — сказал он вместо приветствия.
— Я помешал?
— Надеюсь, ты собираешься сообщить хорошие новости.
— Хорошие, — пообещал Мендес. — Пришел телекс из полицейского управления Окснарда. Джули Паулсон попалась во время рейда полиции нравов. Угадай, кто оказался вместе с ней?
— Кто?
— Питер Крейн.
Из зарослей олеандра ему была видна часть заднего двора. Вид открывался на веранду. Он видел, как они сели. Он видел все.
Смотрел, как они целуются. Потом мужчина снял с нее брюки, опустился между ее ног и стал целовать ее внизу. Затем он снял одежду, лег сверху и трахал ее.
Она ему позволила. Она позволила ему все. И ей нравилось. Он даже слышал все звуки, которые они издавали.
Она должна была стать совершенством. Совершенным учителем. Совершенным примером. Совершенной женщиной. А оказалась очередной шлюхой…
— Кое-кому не мешало бы кое-что объяснить, — сказал Мендес, когда Винс сел в машину.
— Да уж, не хотел бы я оказаться на месте доктора Крейна.
Мендес пристально посмотрел на него.
— Я не о дантисте.
Леоне нахмурился и тактично промолчал, как и подобало в данных обстоятельствах.
— Как ты очутился здесь без машины? — спросил Мендес, отъезжая от тротуара перед домом Энн Наварре. — И почему понадобилось целых три сообщения по пейджеру, чтобы ты наконец ответил?
— Я проводил мисс Наварре с вигилии, а остальное не твое дело, — ответил Винс с самодовольной улыбкой.
Мендес усмехнулся:
— Не хочу слышать.
— Джентльмен не трубит повсюду о своих победах, малыш.
— Ты уже раструбил, — проворчал Мендес. Черт, этот человек не медлил. Он не отставал от Энн Наварре, как чертова самонаводящаяся ракета. И она, судя по всему, не была против. — Самец.
— Нет, — сказал он, посерьезнев. Выражение его лица стало предупредительным. — Нет.
Мендес поднял брови.
— Ладно.
— Рассказывай про дантиста.
— В общем, я звонил в управление Окснарда, говорил с тамошними детективами, и пришел телекс. Они проводили несколько зачисток по наркотикам и проституции. Осенью восемьдесят третьего. Ничего примечательного, обычный уличный рейд. Заковали и упрятали в автозак.
— Крейна вместе с Джули Паулсон?
— Что интересно, нет. Но Крейн был среди клиентов, а Паулсон была одной из проституток. Он всю ночь просидел в камере, вышел утром под залог. Потом пришел на суд, не стал выдвигать никаких протестов, заплатил штраф.
— И детектив запомнил его?
— Только потому, что Крейн был единственным, кто не ныл, не кричал и не пытался улизнуть, когда они накрыли их.
— Значит, он был там не впервые.
— Я запросил его досье. Посмотрим.
— Большая была облава?
— Двадцать пять арестованных. Там был какой-то фестиваль. Может, произошла какая-то заварушка. Кто знает?
— Это далеко отсюда?
— Тридцать пять — сорок минут, все зависит от пробок на сто первом.
— Это не ваша юрисдикция.
— Нет. Это округ Вентура.
— А облава произошла задолго до убийства Паулсон?
— За семь месяцев. Паулсон за шесть недель до смерти объявилась в Томасовском центре. Из программы она вышла довольно быстро, поэтому мы и потратили столько времени на выяснение, что она вообще здесь была.
— Итак, Крейн ездит в другой округ и там развлекается, — подвел итог Винс. — Здесь о нем никто не напишет, если он попадется там. В Окснарде он всего лишь очередной клиент очередной проститутки. Потом та проститутка объявляется здесь, в Томасовском центре, — каково?