— Где же Эзельгер? — крикнул Нок, — Он не успеет!
Внезапно где-то позади послышался многоголосый писк, перешедший затем с ропот ужаса. Топот кобольдов перестал быть размеренным и слаженным. Слышно было, как они заметались, толкаясь и визжа. А потом вдруг бросились врассыпную и повернули в другую сторону.
— Они уходят! — крикнул Кадо, поднявшийся на холм выше всех, — Кобольды уходят на юго-восток. Их что-то напугало.
— Не что-то, а кто-то, — Тарилор приложила ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в даль, — Как же я не подумала об этом раньше! Только одно способно остановить стадо бегущих кобольдов — появление того, кого они боятся больше всего на свете.
— Кто же это? — спросил Элиа.
— Зверь, который почему-то приводит их в священный ужас, — вспомнил также и Евглен, — По поверьям кобольдов это сверхъестественное существо, которое они называют Индриком.
— И кто это такой? — с недоумением спросили в один голос Нок и Ронф.
— Такой зверь когда-то водился и в моем мире, — усмехнулся Элиа, — Он тоже был сказочным, и звали его так же. Это единорог.
— Indurig — таково название единорога на языке Старых Волшебников, — подтвердила Тарилор, — Это Эзельгер и Орландо напугали кобольдов.
— Значит, они живы, — с облегчением вздохнул Нок.
В подтверждение его слов в холодном воздухе послышалось переливчатое ржание. Довольный победой Орландо возвращался бодрой рысью, неся на спине белокурого седока.
— Кобольды боятся единорогов! — издали крикнул демон и помахал рукой, — А я совсем об этом забыл.
Остальные путники встретили его появление радостными криками. Демон же подъехал к Тарилор и наклонился с седла, подавая ей сложенный вчетверо платок с искусной эльфийской вышивкой.
— Заставила же ты меня побегать, госпожа, — усмехнулся он, и едва Тарилор потянулась за платком, отдернул руку, — Я знаю, там что-то есть. Ты позволишь мне взглянуть?
— Не смей! — возмутилась Тарилор, покрывшись нервным румянцем, и попыталась отобрать платок у Эзельгера, — Сейчас же отдай!
— Сначала узнаю, из-за чего я чуть не умер, — возразил мнимый эльф и развернул платок.
Под шелковой тканью тускло блеснуло маленькое стеклышко темного цвета. Демон увидел в нем свое отражение и по привычке вздрогнул.
— Осколок, — пробормотал он и в изумлении воззрился на Тарилор, — Я рисковал жизнью ради осколка стекла?
Тарилор порывисто протянула руку и вырвала у него платок с осколком.
— Это осколок зеркала, — сухо ответила она, — Волшебного зеркала. В нем жил… жило одно дорогое мне существо. Больше я ничего не скажу.
Она спрятала платок за пазуху и быстро пошла прочь, забыв про единорога. Демон смотрел ей в след, и чувствовал, что бледная эльфийская кожа на его щеках опять предательски розовеет. Но сейчас это его почему-то не волновало.
— А мне больше ничего и не надо говорить, — сказал он и крепко обнял единорога за шею.
Гордый Индрик-зверь не оценил такой нежности от незнакомца, самовольно влезшего ему на спину. Он гневно заржал и что есть силы взбрыкнул задними копытами. Орн не удержал равновесие и упал на землю, очень развеселив Ронфа и Евглена.
* * *Шар недолго хранил молчание. Прошло лишь несколько мгновений, показавшихся Ульгит долгими, как целый день, и за стеклом начал густеть синеватый туман. Ульгит надеялась, что сейчас появится химера, живущая в шаре, и у нее можно будет попросить совета и помощи. Но вместо этого внутри сферы все прояснилось, и возникло смутно знакомое чародейке женское лицо. Ульгит остолбенела от неожиданности. На ее призыв о помощи откликнулась директор волшебной школы Аструма Арла Кан. Прошло много лет с тех пор, как дочь Западного Колдуна покинула стены замка на горе Ар, но директор почти сразу узнала ее.
— Ульгит? Ульгит из Тора? — тихо ахнула госпожа Арла, — Ты вернулась? Не верю своим глазам! Я пыталась увидеть в зеркале Южную Колдунью на острове Нолава, и вдруг появилась ты. Где ты и почему зовешь на помощь?
Ульгит почувствовала, что вновь готова заплакать. Арла из Альтамура была принципиальной белой чародейкой, никогда не сходившей с пути света. А Ульгит и ее отец Каспиэн не раз тайно и явно совершали отступничество. Но, тем не менее, чародейка не услышала ни единого слова упрека или презрения от бывшей учительницы. Только удивление и желание помочь. А принять ее помощь Ульгит не могла. Она знала: черное ожерелье не позволит ей рассказать все Арле и воспользоваться ее светлыми чарами. Стоит ей сказать хоть слово правды, искусное плетение из агатовых бус сомкнется на ее шее. Выхода не было — надо было прогнать Арлу Кан. Ульгит закусила губу в притворной досаде и зло взглянула на пожилую чародейку.
— Я не просила тебя о помощи, Арла из Альтамура! — грубо ответила она и наклонила голову, коснувшись подбородком ожерелья, — Мне не нужна помощь глупых светлых чародеев.
— Но ты связана, — удивленно проговорила Арла, обескураженная такой отповедью.
— Я и сама вижу! — огрызнулась Ульгит, снова наклоняясь к зловещему украшению на шее, — Убирайся и не мешай мне!
В лице Арлы появился холодок, и Ульгит на мгновение замерла. Но чародейка из страны Пан не исчезла. Она продолжала изучать Ульгит взглядом.
— Ты не можешь снять путы. Это волшебные веревки, — наконец, сказала она, — Кто связал тебя?
— А ты угадай? — насмешливо фыркнула Ульгит, — Может, кто-то из тех добропорядочных добрых волшебников, которые всегда не давали покоя моему отцу? Из тех, кто сжил его со свету!
— Тирэно, старший брат, одолел Каспиэна в бою, — хмурясь, сказала Арла, удивленная грубостью Ульгит и задетая ее словами, — Он защищался.
— Он был такой же, как все! — возразила Ульгит и, наклонившись к ожерелью, слегка прикусила его плетеную нить зубами, — Такой же, как ты! Я не для того вернулась из небытия, чтобы тебя лицезреть, училка! Пошла вон из шара, сейчас же!
Лицо Арлы словно замерзло окончательно.
— Как пожелаешь, — сухо промолвила она, сделала шаг назад, и шар помутнел.
Туман рассеялся, сфера стала прозрачной. Сквозь нее была видна пустая комната. У Ульгит замерзли ноги и затекли запястья. Арника по-прежнему лежала на спине с закрытыми глазами, а древунов в доме не было слышно. Ульгит почувствовала себя совсем одинокой и покинутой. Она опустила голову, и, не сдерживаясь больше, горько заплакала.
* * *Зеркало на стене помутнело, потом отразило обстановку кабинета, Арлу Кан и Ульвейга, сидевшего в кресле в дальнем углу.
— Видел это? — спросила директор школы волшебства у бывшего темного мага.
— Дочь Каспиэна? — Ульвейг сидел, опираясь о подлокотник, — Она была в доме Южной Колдуньи?
— В ее кабинете, привязанная к ее креслу, — мрачным тоном ответила Арла, — Не даром я была против этой поездки в Нумар. Не даром третий день бушует буря, а с гор сходят лавины. И с Юном я не могу связаться. Я не чувствую его присутствия. Что-то стряслось с орденом Великих Колдунов.
— А почему она отвергла твою помощь? — спросил Ульвейг, — Неужто из-за старых обид?
— Ульгит горда, как ее отец, — Арла в задумчивости покачала головой, не сводя глаз с зеркала Алаоры, принесшего столь пугающие вести, — Но она вовсе не отказывалась от помощи. Она о ней умоляла. Видел ты ожерелье у нее на шее? Это рабский ошейник.
— Один из самых страшных приемов темной магии, — понимающе кивнул Ульвейг, — Но кто же в наши дни решился на такое?
Арла подошла к зеркалу и провела ладонью по своему отражению в нем, словно надеялась, что волшебное стекло на сей раз покажет что-то более обнадеживающее.
— Ульгит не сможет нам рассказать, пока мы не снимем это с нее, — сказала чародейка, — Спрячься, Ульвейг. Я должна буду опять поговорить с Верховным Чародеем. А он не обрадуется, узнав тебя.
* * *