Губы папы чуть изогнулись в улыбке. Если бы мама заметила, что ее замечание показалось ему смешным, отцу пришлось бы спать на полу на матрасе следующие пару недель.
Едва карета тронулась, как мама с папой тут же принялись обсуждать сегодняшние мероприятия.
Вздохнув, я прильнула к окну, глядя на небо и желая, чтобы я по-прежнему была частью колонии.
С момента изгнания прошло уже столько времени, но все еще казалось, будто это было вчера.
В нашей колонии я была свободна — вольна рассекать небеса и чувствовать ветер под моими крыльями.
Отец всегда говорил, что наш вид никогда не будет свободен. Не с проклятием короля, которое перейдет к его сыну, Чарльзу.
Я вздрагивала каждый раз, когда упоминали его имя.
Мне было не по себе от того, как он похотливо смотрел на меня с садистской, глумливой улыбкой.
Ходили слухи, что его любовницам тоже приходилось несладко — то, как он их связывал и пытал, было настоящим садизмом.
Но никто из них не смел жаловаться.
Папа рассказывал мне, что ходили слухи, будто он и меня хотел сделать своей любовницей, но его отец сказал «нет». Хвала небесам, что папа был в королевском совете, иначе не быть мне той леди, что я была сейчас.
— Гвен, — тихо обратился ко мне отец, и я уже знала, что он скажет. — Помни: веди себя тихо, говори с королевой, только когда она сама к тебе обратится и всегда, всегда скрывай чешую, какие бы гадости они о нас не говорили.
— Да, отец.
Отец повторял это мне уже тысячу раз.
Я не могла себе даже представить, что сделал бы король Александр, если бы узнал, что отец был драконом.
Это было бы расценено как самое ужасное предательство.
Экипаж проехал в огромные ворота замка.
Я ненавидела замок с его подземельями. Я множество раз мучилась бессонницей и кошмарами из-за доносившихся оттуда криков.
Наконец, карета остановилась. Я всегда сперва проверяла, нет ли поблизости Чарльза, но его нигде не было видно, поэтому я вышла из кареты сразу же за мамой.
Отец тут же удалился широким шагом в замок, в то время как мы с мамой отправились в сад, где вся женская часть пейской элиты собиралась составить компанию королеве за чаепитием.
Сплетни и перемывание костей были одной из радостей в ее жизни, а приемы только и устраивались из-за возможности посудачить.
Мама, как и я, ненавидела сплетни, но нам обеим приходилось принимать в них участие, чтобы нас не рассекретили.
— Ваше высочество, — мы обе присели перед королевой в реверансе, а затем отправились занять место у одного из расставленных в саду столов.
Здесь было очень красиво, но я не переставала чувствовать зло, исходившее от темницы.
Королева поприветствовала нас обеих, а затем нас провели к нашим местам, находившимся всего через несколько стульев от королевы. Она любила мою мать, особенно благодаря ее лечебным снадобьям. На самом деле, маме они не особо давались. Она была такой же, как я — серебристым драконом, способным исцелить, успокоить или же усыпить кого-либо с помощью прикосновения.
Мама всегда ждала, пока королева выпьет свой тоник, прежде чем осенить ее утешающим, нежным пожатием руки или касанием, позволяющим начать исцеление.
Моя бабушка Делила рассказывала мне, насколько могущественны были наши прикосновения. Мы были способны исцелять чуму, раны и шрамы, и даже исцелять того, кто был на грани смерти.
Но это могло открыть наш секрет — что все драконы имеют человеческий облик.
Гости королевы принялись болтать, и я изо всех сил постаралась отключиться от окружающего шума, пока он не превратился в легкое жужжание, подобное жужжанию пчел, опыляющих сад.
Я оглянулась через плечо, глядя на серые стены замка и фундамент, на котором он был построен. Я навострила слух и изо всех сил прислушалась, прекрасно зная, что это лишь пустая трата времени. Драконов держали глубоко в подземелье, подвергая их изощренным пыткам.
Мама с силой ткнула меня в бок, и я отвернулась, опустив взгляд на салфетку.
Она ненавидела, когда я пялилась по сторонам.
Мне бы хотелось отвлечься и не обращать внимания на то, что происходило внизу, но я не могла.
Все мое существо ощущало присутствие драконов, заключенных в стенах замка.
К счастью, королева расценила мой взгляд как страх, ведь многие люди боялись этих подземелий. Боялись, что стены не смогут сдержать плененных в них существ и те вырвутся на волю, и уничтожат приближенных королевы.
Но это был не страх. Это было зло, причиненное тем созданиям в клетках, причиненное моему виду.
Зло, что будет преследовать меня до конца моих дней.