– Жёстко, но справедливо, – Валера откупорил бутылки, из горлышка поднялся лёгкий дымок. – Давай, за то, чтобы предательство подольше обходило всех нас стороной.
– Да, – звякнуло стекло. – А лучше, чтобы не знало к нам дороги.
Простые разговоры двух друзей на крыше многоэтажки казались для них самыми важными на свете. Уже стояла пустая коробка от пиццы, и на дне бутылки еле плескалось согревшееся пиво.
Дароград завораживал ночью. Зажжённые окна квартир, мигающие неоновые вывески, разноцветные рекламные щиты были похожи на мерцающие узоры гигантского глубоководного спрута, неизвестно зачем вылезшего из залива на берег.
Валера вдруг тяжело вздохнул.
– Что такое? – спросила его Вика.
– И почему я раньше не понимал всего этого? Не понимал простоты. Простоты в общении, в отношениях, в чувствах. Ведь так классно просто стоять и смотреть на ночной город, просто пообщаться с друзьями, просто побыть рядом с любимым человеком.
Вика скосила на него глаза, пытаясь понять, о ней ли сейчас идёт речь.
– А я не понимал этого тогда… в другой жизни. Всё стремился к материальному счастью, считая духовное пустой тратой времени, – он потёр кончиками пальцев переносицу. – Ты, наверное, сейчас думаешь: «Э, брат, а пить-то тебе нельзя!»
– Мы не в первый раз пропускаем с тобой по бутылочке, – пожала плечами Ночная Молния. – Говорят, если долго что-то держать невысказанным в себе, можно прийти к плачевному истоку. Так что давай – выговаривайся.
– Невысказанное, говоришь? Правду говорят люди. Ксюша всегда молчала, только иногда срывалась в тихий плач, но его никто никогда не видел и не слышал. Мы были одноклассниками. Она всегда была душой компании, смеялась, не переставая, шутила. Этакое тёплое, пушистое и озорное солнышко. Пыталась она, конечно, стать твёрже, но не получалось. Стоило кому-то встретить её без улыбки на лице, сразу же начинались вопросы. «Что случилось?» «Не заболела?» После первого года обучения в институте, мы всеми бывшими одноклассниками поехали на море. Там её я впервые увидел плачущей. Маленький комочек боли на полу в ногомойке. Кто же знал, что за вечной улыбкой и пацанскими замашками она скрывала чересчур ранимую душу. Страшно было видеть её в таком облике, и в тот момент я принял решение никогда не допускать её слёз. И я их больше не видел. Я из кожи вон лез, зарабатывая нам на безбедную жизнь. Она работала там, где ей нравилось. Я – где платили больше. Я не видел её слёз, но это не означает, что их не было. Я их просто не видел… Я постоянно был на работе, даже дома работал, а когда не работал – пытался выспаться. А она морально умирала. Она была одинока. У всех подружек были семьи, встречались они редко. Она одна ходила за покупками, одна украшала ёлку к Новому году. Однажды даже отмечала в одиночестве свой день рождения. Я был в другом городе в командировке, обещал вернуться, но удачный контракт затуманил разум, мы с партнёром засели в пабе, и я пропустил последний рейс. Она встретила меня всё с той же улыбкой, я упоённо рассказывал о контракте, она улыбалась и хвалила меня. Я даже не вспомнил про её день рождения. За неделю до отъезда в здравницу по направлению, она мягко намекнула, что будет рада, если я её провожу. Я пообещал выполнить её просьбу… – по щеке Валеры вдруг стекла слеза. – Её провожала лучшая подруга, мне было некогда. Эта же подруга и рассказала мне, что свой последний день рожденья Ксюша встретила в одиночестве. Она не приглашала подруг, потому что ждала меня. Только после её исчезновения я понял, сколько слёз пролито на полу в ванной. В истории болезни говорилось, что осложнения после травмы развились на нервной почве. Я обещал оберегать её, а сам стал причиной её боли.
– Мне очень жаль… – только и смогла выговорить Виктория.
Её все считали отличным психологом, но она не могла в эту минуту подобрать слов. Да и надо ли было? Этот человек сам всё понял. Сам наказал себя и сам вышел из тупика. Зато теперь она понимала, почему за время работы в «Броне» он так преобразился – он снова почувствовал жизнь, которую своими руками спрятал от себя самого.
– Смешно, наверное, я сейчас выгляжу. Да?
– Чего ж тут смешного! Тут впору плакать, – Вика закурила сигарету. – Я могу тебе сказать с уверенностью, что это не алкоголь для тебя вреден, а свежий воздух. Сейчас спустимся, я положу тебя под выхлопную трубу, и ты быстренько придёшь в себя.
Шеф «Брони» говорила это с таким серьёзным видом, что Валера рассмеялся.
Прощаясь во дворе, Вика вдруг схватила его за рукав.
– Валер, давай договоримся на будущее, что ты…