– Подозреваю, что держать кулаки следует за тех несчастных, которые станут вашими жертвами, – улыбнулась Валентина и прикрыла рот ладошкой. – Простите. Жаль, что нам нельзя присутствовать на ваших лекциях. Это несправедливо!
– Обещаю, что подробно все расскажу, – усмехнулся Себастьян. При всей напускной веселости он заметно нервничал, хотя выступать в роли преподавателя ему приходилось уже не в первый раз. – Ну что же, – сменил он тему разговора, – каковы ваши успехи?
Эдвина вздохнула.
– Весьма скромные, насколько я могу судить. Хотя профессор Довилас сегодня утром обмолвился, что нашел какой-то способ, как он выразился, «решить вопрос хотя бы частично».
Валентина пожала ей руку.
– Я тоже придумала кое-что, – сказала она. – Нет-нет, Винни, не спрашивай сейчас. Я еще сама толком не могу объяснить. Мне надо все разузнать получше. Но я уверена, что очень близка к…
– Прошу прощения, – раздалось в дверях.
На пороге замер секретарь профессора Кэрью. Накрахмаленный воротничок так туго стягивал его шею, что голова поворачивалась с трудом.
– Госпожа Дюпри, прошу вас проследовать за мной. Вас ожидает профессор Довилас.
– А мы? – воскликнула Валентина, поднимаясь.
– Боюсь, что на ваш счет никаких указаний не было, – ответил секретарь.
– Я провожу вас, – предложил Себастьян и подал Эдвине руку.
– Я найду тебя чуть позже, – успела шепнуть подруге Валентина Хельм.
Проследив, как секретарь прикрыл за собой двери библиотеки, она повернулась к Гарри.
– Господин студент, – позвала она, – спуститесь вниз, пожалуйста. У меня есть очень важный вопрос. Я хочу, чтобы вы мне пояснили механизм вот этого процесса. – Она помахала в воздухе книгой, раскрытой на новом параграфе. – Замещение.
* * *
Пожалуй, самым посещаемым местом в Ипсвике – после трапезной, разумеется, – был лазарет. Студенты часто, подолгу и со вкусом болели, симулировали, залечивали раны после драк и неудачных экспериментов, а циники с медицинского еще и проходили практику.
В этом крыле Ипсвика барышни-студентки не были редкостью. Правда, будущие великие ученые производили на Валентину тягостное впечатление. Студентки в массе своей одевались в серое и коричневое, улыбались редко, а смеялись еще реже, и то над чем-то сугубо профессиональным.
– Я тебя, наверное, удивлю, – сказала как-то Эдвина, когда Валентина поделилась с ней своими наблюдениями, – но они тут учатся, а не подыскивают мужа. Зачем им прихорашиваться?
– Откуда ты знаешь? – возразила Валентина. – Если их родня не настолько богата, чтобы обеспечить приданное, остается не так много способов заполучить личное счастье.
– Держу пари, что ты бы сходу придумала пять различных вариантов, как это сделать.
– Ты мне льстишь, – скромно потупилась Валентина. – Я верю, что узнаю своего суженого, как только его увижу.
– Как романтично!
– Кто бы говорил! А господин Брок, что, понравился тебе не с первого взгляда?
Эдвина вынуждена была признать бесспорность этого факта.
…Выяснив у Гарри Иткина все, что она хотела, Валентина заскучала в библиотеке и решила отправиться на поиски подруги. «На ваш счет никаких указаний не было», – мысленно передразнила она секретаря. Ну и пусть – указаний не пускать ее ведь тоже не было.
Эдвина обнаружилась в приемном покое лазарета. Она сидела на кушетке с несчастным лицом, а рядом профессор Довилас с закатанными по локоть рукавами сорочки сосредоточенно протирал пальцы влажным ватным тампоном. В воздухе стоял резкий неприятный запах больницы. Валентина испугалась: уж не заболела ли подруга?
– Госпожа Хельм, – не оборачиваясь, сказал Марк, – вы очень кстати. Будьте любезны, помогите графине.
В приемную вошел худой, абсолютно лысый мужчина.
– Довилас, тут за дверью собрались ваши поклонники, – весело сказал он, на ходу вдевая руки в рукава белого халата и сразу же становясь похожим на танкредского пирата – не хватало только яркого кушака и кривой сабли.
– Гоните всех, – буркнул Марк, выбрасывая тампон и закупоривая бутылочку со спиртом.
– Они жаждут вам ассистировать, – сказал «пират», по-хозяйски гремя чем-то в навесном шкафчике.
Валентина присела на кушетку к Эдвине, отодвинув в сторону какие-то серые тряпки, и графиня шепнула подруге на ухо:
– Ужасно боюсь! А вдруг это больно?
– А чем тебе надо помочь? – спросила подруга.
– Раздеться.
Главный врач Ипсвика Исайя Томаз принялся раздвигать ширму. Отгородив себя и Марка от барышень, он что-то вполголоса сказал профессору, тот засмеялся и заглянул на половину подруг.