Она подошла к лотошнику, с которым пытался расплатиться какой-то покупатель. Давалось ему это с большим трудом: держа в правой руке большой, аппетитно пахнущий рогалик, молодой человек безуспешно пытался дотянуться левой до правого кармана пиджака. Эдвина с любопытством наблюдала за этой борьбой, но, поймав взгляд любителя рогаликов, поспешно отвернулась – пялиться на незнакомого мужчину было неприлично. Лишь мельком она отметила, что он высок ростом, темноволос – волосы у него были густые и слегка вились, а одет в модный костюм вендоррского покроя.
Выбрав себе крендель, Эдвина поспешила к тете, но возле экипажа всё же не удержалась и оглянулась. Молодой человек уже расплатился, одержав победу над пиджаком, и уходил по Променаду в противоположном направлении.
Эдвина вздохнула и постаралась выбросить из головы всякие глупости. Сегодня вечером они поедут в Танн.
Глава 4
Оксер – Тинмут – Асти
Рейсовый дилижанс следовал обычным маршрутом. Мерно цокали копыта, карета слегка покачивалась, пассажиры дремали. Дилижанс выехал из Оксера еще до рассвета, и выспаться купившим билеты не удалось. Но почему бы не наверстать упущенное в пути? Тем более что дороги Ольтена слыли одним из главных предметов гордости государства: широкие, ровные, не раскисающие даже после проливных дождей и редких, но сильных снегопадов. Путешествовать по таким дорогам – одно удовольствие.
По обе стороны, сколько хватало глаз, простирались невысокие покрытые виноградниками холмы – дилижанс въезжал в вотчину виноделия – Белфорд. На севере морской пролив отделял Ольтен от Шлезии, а южнее простирались владения виноделов. Виноград с высоких солнечных склонов по берегу реки Сали превращался в изысканно-терпкие сухие вина, цвета солнца и спелого сена или рубиново-красные, слегка кружащие голову и, как говорили, излечивающие все недуги на свете, от простуды до разбитого сердца. Дальше, к югу, за невысокой горной грядой, как в защищенной от ветров чаше, в долине Асти росли уже другие сорта. Когда приходил срок, из этого винограда делали самые знаменитые вина Ольтена – «Золотая Камелия», «Ольтенский рубин», «Розовый рассвет», «Королевское благословение» – тяжелые и насыщенные, бархатистые, с дивным букетом, что расцвел под жарким солнцем Южного Ольтена. Огранить этот драгоценный вкус предназначалось лишь величайшим из мастеров виноделия.
Ольтенские вина славились на весь континент. Виноградарство и виноделие возвели в ранг занятий государственной важности, почти священного искусства. Лучшие ученые исследовали составы почв, тонкости ухода за лозами, методы сбора и главное – создание вина. Винные погреба в имении князя Арпада проектировал лучший ученик маэстро Славенсона, хотя, по его же словам, он всего лишь чуть улучшил и организовал созданное самой природой.
Волшебников к виноделию не привлекали. Так и не раскрытый до конца феномен сводил на нет абсолютно все усилия подправить природу магией. Утверждали, что даже вызванный магами дождь приводил к тому, что ягоды теряли вкус, что уж говорить о вмешательстве в тонкое искусство превращения виноградного сусла в вино! С другой стороны, и навести любую магическую порчу на вино было невозможно. А пили его сами волшебники с превеликим удовольствием.
В городке Нейи располагалась знаменитая на весь Ольтен и ближайшие страны Академия виноделия, учиться в которой сочли бы за честь и представители королевской семьи, если бы их туда принимали. Но Академия оставалась открытой лишь для избранных: виноделы не сошли с ума, чтобы допускать в «святая святых» посторонних. Ведь когда-то стоило лишь пригрозить сократить поставки ко двору, и его тогдашнее величество признал, что предоставление виноделам налоговых льгот и в самом деле замечательная идея.
Поэтому, когда Себастьян Брок заявил, что не собирается поступать в Нейи, дядюшка Ипполит не поверил своим ушам.
…Солнечный свет струился сквозь высокие окна кабинета, играл на боках чернильного прибора из полированного светлого металла, преломлялся в хрустальных гранях магоприемника и танцевал радужными бликами на темных резных панелях. Восседавший за огромным дубовым столом работы Дель Карлоса-младшего Ипполит Билингем театрально вскинул руку.
– Я уже не молод, и слух мой уже не так хорош, – произнес он. – На мгновение мне показалось, что ты сказал…
– Тебе не показалось, дядюшка, – угрюмо ответил Себастьян. – Я не хочу поступать в Нейи и не стану. Я не чувствую в себе призвания к виноделию. На свете есть множество других занятий, в которых я надеюсь добиться большего успеха.