– Есть еще одна четверть, – напомнил брат. – Те, кому по силам гораздо большее.
– По секрету, – подмигнул король, – хоть наши маги и абсолютно лояльны, отдел магической защиты в Службе Внутренней Безопасности никто не упразднял. Поверь, чтобы покуситься на жизнь моего величества, нужно быть выдающимся специалистом. А таких на весь Ольтен наберется с десяток, и на каждого имеется досье в десяти томах, не хуже полного собрания сочинений твоего любимого Зурбана.
– А как насчет специалиста из-за границы?
– Сильному магу не пересечь границу тайно, его засекут сразу же – и контрразведка, и наши волшебники, которым совсем не нужны сложности после моей предполагаемой смерти. И… – Александр сделал паузу, – …ты ведь учил магические законы. Вспомни: «я беру – я отдаю». Сколько придется отдать, чтобы навести на меня смертельную порчу или что там они захотят? Стоит ли это того золота, которое посулят за мое убийство? Так что, братец, если ты все еще не оставил мысли о покушении на мое величество, придумай какой-нибудь другой способ.
– Какой? – грустно спросил Стефан. – Эх, Алекс, ну что ж ты такой рассудительный? Взял и убил во мне весь порыв вдохновения.
– Не верю, что твоя фантазия может иссякнуть, – рассмеялся король. – Например, я могу случайно поскользнуться на растоптанной кисти винограда вон на той лестнице, удариться виском о мраморную ступень – и да здравствует его величество Стефан Пятый. Ни тебе заговорщиков, ни магии. Ну как тебе идея?
Стефан обдумал предложенный вариант, поморщился и покачал головой.
– Мелко. Король, поскользнувшийся на раздавленном фрукте, – да над нами весь континент потешаться будет.
– У соседей самих хватает нелепых исторических смертей. Лет пятьсот назад король Маркфурта так увлекся преследованием прекрасной незнакомки, что врезался в дворцовые ворота и проломил себе голову, – вздохнул Александр. – Вот над этим действительно потешались. Видишь, Стефан, никак не получается у нас заговор, достойный пера драматурга. А ты мне должен партию в шахматы, забыл?
– Забудешь тут, – хмыкнул его высочество. – Иди, я сейчас.
Проводив брата задумчивым взглядом, Стефан потянулся за еще одной виноградной кистью.
– Хороший у меня брат, – сказал он, отщипывая сочные ягоды одну за другой. – Умный, талантливый. Опять же, в детстве всегда защищал. Одно плохо – король.
Глава 2
Арле
– О, Валер! Валер! – Матушка то всплескивала руками, то заламывала их, то бессильно роняла.
Грета отставила в сторону тарелочку с остро пахнущим снадобьем, в котором плавал хвост полотенца (второй конец служанка закинула себе на плечо), и подала госпоже флакончик с нюхательной солью. Та отмахнулась, неловко задела тарелочку, жидкость пролилась на Гретин фартук, пряный запах стал гуще и невыносимее. Эдвина поморщилась. Она всего лишь зашла в гостиную за книгой, которую оставила перед завтраком, а попала в разгар театральных страстей. Ее тут же усадили на кушетку – в первый ряд, с лучшим видом на сцену, как отметила про себя девушка. Прочие зрители – горничные в накрахмаленных передниках и высоких чепцах и слуги в ливреях – выстроились вдоль стены.
Папенька возлежал на диване среди подушек и картинно страдал. Что-что, а страдать он умел. В юности будущий граф Дюпри играл в любительских постановках, причем с большим успехом, и, как любил говаривать, если бы не унаследованный титул и связанные с ним обязанности – мир рукоплескал бы Валеру Дюпри.
Эдвина отложила в сторону книгу, запомнив страничку, на которой остановилась, и похлопала Грету по пухлой руке, утешая и одновременно отстраняя в сторону. Потом она присела на краешек дивана, забрала у служанки полотенце и положила его на папенькин лоб.
– Так что случилось? – спросила она самым заботливым тоном, какой была сейчас способна изобразить.
Папенька застонал еще драматичнее. Матушка переместилась к приоткрытому окну и упала в кресло, изображая полное изнеможение.
– Приезжает твоя тетя Августа, – сообщил наконец граф и потрепал Эдвину по щечке. Она этого не выносила, но сейчас пришлось мужественно стерпеть. Значит, тетя собирается нанести визит.
Утром принесли свежую почту, после чего папенька заперся в кабинете и не выходил до самого обеда, разбирая счета и отвечая на письма. Но это занятие, как правило, не повергало его в столь показательные страдания. Значит, отдельно пришла магограмма от тетушки Августы. Эдвина искоса взглянула на папеньку, потом перевела взгляд на матушку. К подобным сценам можно было бы и привыкнуть.