Шейн не из тех, кто остается навсегда.
Он остановился возле раздвижных дверей, приподнял лицо Джоси за подбородок и повернул к себе. Широкие плечи, узкая талия, накаченные мышцы — все это говорило о его силе и опасности. До носа Джоси долетел аромат кедра, а тело окутало тепло Шейна.
— И так, жёнушка. Спишь ли ты со своим парнем?
Глава 2
Он сжимал в руке маленький бицепс своей жены, а её невероятные глаза потемнели до фиолетового, предав ее намерение сделать шаг назад. Шейн схватил ее за подбородок, чтобы удержать на месте, в поисках ответа, которого, он не был уверен, что заслужил.
Она бросила на него свирепый взгляд, и лёгкий румянец окрасил её скулы, но не достиг дерзкого носика, который Шей имел странное желание поцеловать.
— Моя половая жизнь не твое дело.
Он прикрыл веки.
— Ах, солнце, — выдохнул Шейн, — мы оба знаем, что это не так. Он отнял свою руку от подбородка Джоси, чтобы провести большим пальцем по её полной нижней губе. Шейн почувствовал укол наслаждения, когда девушка резко втянула воздух. Его мозг не мог вспомнить ее, но его тело жаждало выбить всю дурь из любого придурка, который посмел бы к ней прикоснуться.
Когда они остановились у стеклянных дверей больницы, на город уже опустились сумерки, и Шейн стал подмечать местность вокруг себя. На стоянке тридцать пять машин, а на другой стороне улицы три здания: одно — продуктовый магазин, второе — ломбард, где, возможно, может храниться оружие, и третье — магазин товаров первой необходимости. Существовал шанс, что возле стойки регистрации хранится припрятанный дробовик. Сверху над магазином располагался ряд жилых квартир, приблизительно три. По статистике, в одном из этих жилых помещений могло храниться огнестрельное оружие.
Откуда он это все знает? из-за внезапной клаустрофобии он практически казался нормальным, даже если стоял, склонив голову, словно пытался… что-то услышать… Что-нибудь. Но все звуки ощущались приглушенно, как будто его голова под водой.
Поэтому, Шейн сосредоточился на мягкой коже в своих огрубелых руках. У Джоси было классическое лицо, с тонкими чертами и ярко выраженными скулами. И все же ее подбородок выражал упрямство, что очень интриговало, и в своем роде, бросало ему вызов.
Джоси с силой стиснула зубы:
— Я не знаю, как сильно ты ушибся, но если ты сейчас же не отпустишь меня, то я надеру тебе зад.
Его улыбка выглядела неестественной, словно он слишком долго не использовал лицевые мышцы. Возможно, года два, с того момента, как она его бросила?
Пожав плечами, Шейн отпустил и отступил назад, выпрямляясь. Любое мимолетное движение вызывало в его черепушке сотни маленьких уколов боли. От боли в его глазах заплясали белые пятна.
— Мне нужно знать. Ты боишься меня?
Шейн и сам не знал точно. Сможет ли причинить ей боль? Мысль о том, что он может навредить такой крошечной беззащитной женщине, была словно удар в живот. Кем, черт возьми, он был?
Она деликатно выгнула одну бровь.
— Если ты спрашиваешь, можешь ли обидеть женщину, то ответ — нет. Если ты спрашиваешь, мудак ли ты, то мой ответ — да.
Шейн фыркнул, смеясь, и едва сдерживаясь от слепящей глаза агонии.
— Я ценю твою честность.
— Всегда, пожалуйста. — Она откинула белокурые локоны через плечо и распахнула двери выхода, впуская ночной холодный воздух. — Ты можешь вести себя так и дальше.
Он промолчал на ее высказывание, пользуясь моментом, чтобы как следует оценить ее стройное тело в мягком сером брючном костюме. У женщины была задница, которую он бы с удовольствием исследовал своими руками. Вспышка похоти прокатилось через него, оставляя неловкость. Шейн только что испугал ее, потом довольно резко угрожал ее бойфренду, ну а теперь он хотел ее полностью обнаженной. После короткого брака, он сам оставил Джоси. Что, если для этого имелись веские причины? Были ли серьезные основания для того, чтобы оставить его женщину незащищенной? Наверно нет.
Следуя за ней, он быстро ее догнал, при этом осматривая обширную парковку. Тихая, спокойная и хорошо освещенная в такой холодный вечер. От ветра немного шатались сосны, и летал в воздухе снег.
— Ты забираешь меня домой, мой ангел?
Шейн решил, что в итоге вынужден немного подлизаться к ней. Ему нужно было доползти до койки, пока голова не прекратит раскалываться от боли, а уж потом выяснить, кто с ним так поступил.
Полумрак и покой сейчас казались важнее, чем безопасность.