– Ну не знаю, – пожал плечами Джек. – У меня совершенно нет опыта. Единственный спорт, которым я в детстве занимался, – тэквондо. Это национальное корейское боевое искусство, отец хотел, чтобы я ему научился. Но потом он пару раз пришел со мной на тренировку, понял, что в Америке все упрощено до предела, и, разругавшись с нашим руководителем, забрал меня из секции. Стал учить дома. Сам.
– И ты молчал! – Делия всплеснула руками. – Я уже голову сломала, где бы мне за полчаса оставшегося времени раздобыть всю необходимую информацию об этом виде спорта! А он молчит.
– Подожди, – нахмурился Джек, – мне сказали, что там карате, а я в карате ни в зуб ногой, это совершенно разные вещи. Не надо путать.
– Да не карате, а это твое, как его, тэквондо. Что ты афиш не читаешь? Телевизора не смотришь? По всем каналам кричат об этом чемпионате.
Глаза у Джека расширились.
– Так мы едем на этот чемпионат?
– О боги! – вскричала Делия. – Чин, объясни ему, я больше не могу, честное слово!
Китаец повернулся.
– Ми едем в спортивьний ценьтар, снимать репорьтаж о чимпионяте по тэквондо, – отчеканил он, словно четкость выговаривания могла сгладить ужасный акцент.
– Так. – Делия деловито достала свой блокнот и решительно откинула обложку, готовясь писать. – Раз уж ты у нас знаток, просвети меня. Вводный курс, пожалуйста, в научно-популярной форме.
А Джек сидел и как завороженный глядел в окно, словно не слыша того, что происходит вокруг. Он весь погрузился в предвкушение сладостного момента.
– Алло-о, абонент временно не доступен или находится вне зоны действия сети. – Делия помахала рукой у него перед глазами. – Очнись, нам осталось ехать минут десять, а я знаю только то, что это боевое искусство. Даже вопросы не продумала, до последнего надеясь, что меня минует чаша сия.
Джек улыбнулся. Было видно, что ему приятно сделаться вдруг из рядового помощника незаменимым человеком.
– А что конкретно тебе нужно, ведь рассказывать можно сутки.
– Ну, термины какие-нибудь. Есть же у них свои названия. Там, форма.
– Ладно, буду рассказывать, а ты, если что, спрашивай. – Джек достал листок бумаги, ручку. – Вот смотри. Это даянг. – Он нарисовал квадрат. – Выходить за его пределы в момент поединка спортсменам не разрешается, за это снимают очки. По углам, со всех четырех сторон, сидят боковые судьи. У них в руках специальные аппараты с кнопками: одна синяя, другая красная. Спортсмены на даянге обозначаются тоже как синий и красный. Если красный заработал очко, боковые судьи, не меньше двух из четырех, нажимают кнопки, сигнал идет на компьютер, где высвечивается счет. Но есть еще судья на даянге. Он следит за соблюдением спортивного этикета, штрафует за нарушение правил.
– Так, а пижама как называется?
– Тобок.
– Как?
– То-бок, – отчетливо повторил Джек. – От японского кимоно отличается тем, что верхняя куртка не запахивается, а надевается через голову. Обувь для тренировок – степки, на соревнованиях дерутся босиком. Все команды, которые отдаются на даянге, – на корейском. Спортсмен защищен на ногах и руках накладками, на голове шлемом, а корпус закрывается протектором. – Джек снова начал рисовать, через пять секунд на листке уже красовался схематичный человечек, грудь которого была прикрыта штукой, откровенно напоминающей верхнюю часть фартука. – На протекторе кружок или квадратик, обозначающий более удачную зону поражения противника. Он синий или красный. По цветам ориентируются судьи. Красный по-корейски – хонг, синий – чонг. Дерутся по три минуты три раунда. Бьют в основном ногами, поэтому, если уж достали до головы, то считай нокаут. В конце судья берет обоих спортсменов за руки и, объявив «Хонг са» или «Чонг са», поднимает руку победителя.
– Ой, что-то я совсем запуталась в этих твоих хонгах. – Делия устало откинулась на спинку сиденья. – Боже! Как я буду делать этот репортаж? Ума не приложу. Просто руки опускаются.
– Да ты не бойся, – доверительно подмигнул Хон. – Я ведь буду рядом, подскажу, если что. И тем более у тебя же не прямой эфир, смонтируем.
– Ну почему? Ну почему я? – не унималась Делия. – Я не хочу брать интервью у придурков, которые двух слов связать не могут.
– Приехали, – объявил Чин. – Мне ждать вас здесь?
– Да, пожалуйста. Надеюсь, что мы ненадолго. Джек, ты мне сразу найдешь чемпиона, и мы уберемся отсюда – чем быстрее, тем лучше.
Хон, подхватив камеру, уже вышел.
– Как тебе сказать, там ведь не бывает одного чемпиона.
– Что значит – не бывает одного чемпиона? – Делия с силой захлопнула дверцу фургона. – Ты о чем?
– О том, что там, как в боксе, все по весовым категориям. В каждом весе свой победитель. – Джек непонимающе улыбнулся. – А что тебя это так взволновало?
– А то… – На лице Делии отразилось самое настоящее страдание. – Мне шеф сказал найти чемпиона и взять интервью у него. У одного, понимаешь? Ролик пойдет в вечерних новостях. Он ограничен во времени. А теперь у кого я что возьму, если их там целая толпа.
– Так я знаю лучших спортсменов. Посмотрим, кто на каком даянге выступает, и пойдем туда.
Час от часу не легче! Делии хотелось взвыть на всю улицу. Там еще оказывается и несколько рингов! Или этих, как их, даянгов. Репортаж все более и более терялся среди хаоса новых понятий, правил, хонгов и чонгов. Она ведь не спортивный комментатор, в конце-то концов. Как не вовремя заболел Фрэнк, шататься по спортзалам – его работа.
– Удар сбоку называется дольо чаги, прямой – ап чаги, с разворота – титура хорио чаги, с переворотом мом дольо чаги, – методично продолжал Хон. – Если спортсмена вырубили, то считать начинают тоже на корейском: хана, дуль, сэт, нэт, тосот, ёсот, илькоп, ёдуль, ахоп, ёль.
Уже после замечательного сочетания «титура хорио чаги» взгляд Делии сделался отсутствующе-обреченным. Такой вид бывает у людей, которым уже совершенно все равно: хоть тосот, хоть ёсот, какая разница?! Здание спортивного центра, возвышающееся над головой, казалось издевательски-подловатым. Люди вокруг ехидно-мерзкими. Короче, свет в окне померк. Она ничего, совершенно ничего не знает. Что за гениальная идея – послать культуролога, обычно освещающего новые экспозиции и музейные коллекции, на соревнования по тэквондо! Делия с самого утра знала, что именно так все и будет. Что все остальные заняты и послать просто некого. Но это же не повод так издеваться! Ну что бы мог рассказать Фрэнк, к примеру, о выставке японской икебаны? Или о новом букинистическом магазине? Да он и слов таких отродясь не слышал.
А Хон между тем продолжал лекцию:
– Тцот означает начали, гман – разошлись.
Делия больше не могла это слушать. Куда она попала? На урок корейского? Ну неужели нельзя перевести команды на нормальный язык!
– Серия упражнений, которые выполняют на показательных выступлениях, – пумсэ.
Тут уж Делия не выдержала и, схватившись за голову и сдавив уши, чтобы больше не слышать этих ужасных слов, просто закричала:
– А-а-а! Перестань, не могу больше! Не хочу туда идти. – Она зажмурилась, словно пытаясь таким незамысловатым приемом отгородиться от мира. – Не пойду! Хоть режьте меня, не пойду!
– Да что случилось-то? – удивился Хон. – Что ты вопишь как ненормальная?
– А случилось то, что я не хочу туда идти. Я ничего не запомнила, ничего не поняла из твоих слов. О чем мне с ним разговаривать? О сексе? Если уж не могу задать вопросов, касающихся спорта.
– Ну так спрашивай о том, о чем и у других? Как относитесь к войне в Ираке? – Хон сосредоточенно почесал затылок, силясь вспомнить другие дежурные вопросы. – Как он смотрит на проблему разводов?
Но Делия, уже успевшая преодолеть истерику, только рукой махнула.