Конечно же, все участники симпозиума в Логане единодушно выражали особую «позицию». Эта позиция включает в себя несколько элементов: давнее огорчение от того, что исследования и программы контроля медоносных пчёл получают непропорционально большое финансирование, тогда как другие примерно 30000 видов пчёл сидят на голодном пайке; почти заговорщическое удовольствие от возможности собраться на «альтернативную» конференцию с исследователями-единомышленниками; справедливое осознание того, что люди, работающие с не-апидными пчёлами, делают работу, обладающую значительной научной и коммерческой ценностью; и ещё осторожный оптимизм в отношении возможности формирования авангардной биологии опыления.
И всё же, даже если бы в Соединённых Штатах на нас не надвигались кризисы, связанные с медоносными и аборигенными пчёлами и самим опылением, нашлось бы множество весомых причин для поддержки использования аборигенных опылителей для многих культивируемых растений. Выгоды от аборигенных опылителей, даже при наличии медоносных пчёл, можно наилучшим образом продемонстрировать на примере тыкв и кабачков в засушливых юго-западных пустынях Аризоны и северной Мексики. В конце 1970-х годов Винс Тепедино изучал опыление тыквы на Гринвилльской ферме в Юте, где одиночная пчела, опыляющая тыкву (Peponapis pruinosa) обитала, как минимум, с 1953 года. Медоносные пчёлы также были обычны в этих местах. Благодаря усилиям этих двух видов пчёл, одного аборигенного и одного завезённого, плоды завязывались у 91 процента от общего количества раскрывшихся и готовых к опылению женских цветков тыквы. Тепедино стремился выяснить, какая из пчёл в большей степени отвечала за эту чрезвычайно высокую завязываемость плодов.
Хотя первоначальные наблюдения указывали на то, что единственное посещение женского цветка тыквы любой из пчёл с одинаковой вероятностью вызывало образование зрелой тыквы, Тепедино продолжал работать. Он обнаружил, что медоносные пчёлы решительным образом предпочитали посещать пестичные (женские) цветка ради нектара, тогда как аборигенная пчела пепонапис предпочитала тычиночные (мужские) цветы, где они активно собирали пыльцу. Кроме того, самцы аборигенных пчёл зачастую встречались с готовыми к спариванию самками в мужских цветках, где часто происходило спаривание. И что ещё важнее, представители обоих полов у аборигенных пчёл демонстрировали лучшие, чем медоносные пчёлы, навыки в поиске корма на цветках тыквы. К тому времени, когда медоносные пчёлы отправлялись в утрений полёт и добирались до открытых цветков тыквы, вылетающие раньше пчёлы пепонаписы уже опыляли их.
Наши исследования диких тыкв в пустыне Сонора в Аризоне и Мексике придают большое значение поведенческим различиям между аборигенными и медоносными пчёлами в качестве опылителей. Аборигенные ксеноглоссы и пчёлы-плотники были заметно надёжнее в сборе и дальнейшем переносе больших количеств пыльцы на восприимчивые рыльца. Мы определили, что для того, чтобы добиться образования полноценного количества семян у каждого женского цветка на растении тыквы, требуется в среднем 3,3 посещения их медоносной пчелой, но лишь 1,3 посещения пчелой Xenoglossa и 1,1 посещения пчелой-плотником.
В иных отношениях все аборигенные пчёлы ксеноглоссы также более эффективны, чем иные опылители тыквы, в том числе пчёлы-плотники. Они посещают больше цветков тыквы, чем другие пчёлы, и они приурочивают своё посещение ко времени, когда пыльца и нектар наиболее доступны. Они не только проявляют привязанность к разным видам тыквы, но ещё и являются сильными летунами, которые часто перемещают пыльцу между разделёнными большими расстояниями растениями одного и того же вида, тем самым поддерживая генетическое разнообразие в популяции.
Фактически мы документально зафиксировали замечательный уровень привязанности пчелы ксеноглоссы к различным видам тыквы — наши пчёлы едва ли посещали какие-то растения, отличные от представителей рода Cucurbita. Пчёлы часто спаривались внутри цветков тыквы. Иногда их брачная активность одновременно могла оставить пыльцу на рыльцах цветков. Покрытые пыльцой ксеноглоссы проводят долгое время, сидя, чистясь и выжидая на массивных рыльцах тыкв — такое поведение никогда не наблюдалось ни среди медоносных пчёл, ни среди других аборигенных пчёл, если уж на то пошло. Это маленькие скрытные жизни, которые кормят нас.