Конечно, небольшие размеры большинства придомовых садов облегчают работу с ними. Те же самые методы привлечения опылителей, применённые на лугу или в восстановленных песчаных дюнах, сработают с куда меньшей вероятностью. Однако производители люцерны и сотрудничающие с ними учёные организовали обширные искусственные пласты почвы, которые привлекают более миллиона солончаковых пчёл (Nomia melanderi) на каждый акр увлажнённых, пропитанных солью земель, снабжённых несколькими дренажными трубами. Такие искусственные гнездовья можно создавать не только для обслуживания сельскохозяйственных культур, но и для того, чтобы помочь опылению реинтродуцированных аборигенных растений.
Может показаться, что это просто — организовать заповедники, которые станут домом для взаимодействующих популяций разнообразных опылителей и их хозяев из числа цветковых растений. Однако всё оказывается далеко не так. В действительности же мы нашли очень мало примеров заповедников для опылителей и цветов, организованных ради сохранения этих хрупких взаимодействий. Одно из мест, где уничтожение разнообразия тропических цветковых растений и их посредников, занятых переносом пыльцы, было остановлено, или, по крайней мере, предотвращено, находится в «Ломас Барбудал». Раскинувшийся среди живописных склонов вулканов в сухих листопадных лесах северо-западной скотоводческой области Гуанакасте в Коста-Рике, он охраняет сотни акров флористически богатых природных местообитаний. «Ломас-Барбудал» (название буквально означает «бородатые холмы» и дано за густой растительный покров несколько потрёпанного вида) — это островок охраняемых земель среди наступающего на него моря с острыми волнами циркулярных пил и мачете.
С тех пор, как прокладка Панамериканского шоссе открыла эту область, колонисты и поселенцы проложили через неё тропинки, дорожки и грунтовые дороги, позволяющие им охотиться, ловить рыбу и заготавливать древесину. Отчасти эта колонизация была случайной и незаконной; иные же программы финансировались транснациональными банками и активно спонсировались правительством Коста-Рики. Но какими бы разными ни были причины, эти некогда девственные леса и водоразделы — часть находящихся в серьёзной опасности и почти исчезнувших остатков «сухого листопадного тропического леса» — были лишены лесного покрова ради создания полей для выращивания мясного крупного рогатого скота и лошадей. Подсечно-огневое земледелие практиковалось в этих местах уже тысячи лет, но в последнее время люди вырубили, сожгли и распахали больше леса, чем когда-либо прежде. На протяжении долгого сухого сезона небеса задыхались и приобретали охристый оттенок из-за едкого дыма от множества пожаров, устроенных владельцами ранчо и фермерами. Попечитель и управляющие ресурсами «Ломас Барбудал» знают, что постоянные пожары и экономическая брешь в их бюджетных ресурсах из-за постоянной борьбы с огнём ставят под угрозу долгосрочное выживание этого маленького, но важного заповедника для опылителей.
Стив впервые посетил это место и его окрестности близ маленькой деревушки Багасез в 1972 году, когда оно было известно как «Станция Пало Верде» и являлось одной из точек на маршруте образовательных путешествий по изучению ураганов, которые устраивала Организация тропических исследований. Тысячи американских и иностранных биологов, изучающих тропическую экологию, прошли обучение по программе ОТИ, прослушав её «Основы» и другие курсы. Это консорциум членов образовательных учреждений, расположенный в Сан Хосе, Коста-Рика, и пример того, что можно сделать в тропиках для обучения и исследований. Почти все самые уважаемые биологи, и даже некоторые адвокаты и политические деятели, испытали на своей шкуре его интенсивный распорядок дня, расписанный от рассвета до заката. Но ещё раньше это место было частью обширного ранчо, занимавшегося разведением крупного рогатого скота и лошадей, собственностью «Comelco». В конце 1960-х и начале 1970-х эта местность представляла экотуристам виды не тронутых рукой человека галерейных лесов вдоль незагрязнённых рек и склоны холмов, поросшие гигантскими деревьями, образующими полог леса, фикусами-душителями и эпифитными орхидеями, бромелиями и прочей благодатью.
Сегодня на многих из тех нехоженых природных троп встречаются только разные «вакас», Биг-маки, «кабаллос» и древесный уголь. Лишь крошечные обособленные клочки и похожие на острова участки остались от того, что всего лишь два или три десятилетия назад было обширным лесистым, холмистым ландшафтом, покрытым одеялом зелени. Первые преподаватели факультета и студенты ОТИ во всех подробностях помнят, на что это было похоже — проводить занятия по опылению, раскачиваясь на лестницах или, дрожа, стоять на тонких ветках, размахивая энтомологическим сачком среди тучи пчёл. В те дни пчёлы буквально тучами летали среди просто сумасшедше красивых обильно цветущих деревьев семейства бобовых, а взмахи их крыльев создавали зловещий гул, который можно было расслышать на некотором расстоянии. Самые великолепные из этих деревьев взрывались кричаще-розовым (Tabebuia rosea) или золотым ливнем интенсивного лимонно-жёлтого (Tabebuia ochracea) цвета. Среди этого моря красочных древесных крон гудели миллионы мелких, средних и крупных туземных пчёл, особенно антофорид, в том числе чрезвычайно быстрых насекомых рода Centris. В те дни было нетрудно собирать длинные музейные серии или добывать образцы как свидетельства опыления. Сегодня же вам зачастую придётся напрячься, чтобы услышать случайного гостя-пчелу высоко наверху. «Безмолвная весна» для пчёл из Гуанакасте действительно настала — так получилось не только из-за пения лесных птиц, но и из-за почти безмолвных корон деревьев, зазывающих к себе пчёл, которые больше не прилетят и не станут сосать нектар.