И девушка не знала, как на него ответить. Отец юного княжича опасался, как бы неизвестный недуг не перекинулся на его сына. Он и запретил Арию приближаться к покоям невесты.
– Я умру? – потерянно вопрошала Шарли в пустоту.
А потом сознание вновь уступало место бреду и болезни.
Травы и зелья, что вливала в нее служанка, облегчали боль лишь ненадолго. Оттягивая неизбежный момент. Момент, который неумолимо приближался.
Слезы затопляли глаза, со лба не сходила испарина. Недуг порабощал слабое тело. Суставы не разгибались. Яркие глаза, когда-то с упоением смотревшие на мир, с каждой секундой угасали.
Майя несколько раз слышала, как Шарли звала мать. И сердце противно ныло от невозможности помочь.
Дочь князя исчезала. Туман в голове грозился поглотить ее целиком. Она была этому только рада. И однажды у нее не осталось сил, чтобы противиться этому манящему зову.
Звезды сияли в ту ночь ярче, готовые принять ее душу...
***
– Ты убила мою дочь, проклятая ведьма! – повторял в забытье князь. Ему было невыносимо больно и страшно. Его жизнь окончательно сломалась.
Эти слова стали приговором...
– Я не ведьма! И я не убивала ее! – хотелось кричать Майе, но в этой жизни ее слова ничего не значили.
Князь наотмашь ударил служанку, не сумевшую спасти единственного человека, которого еще могло любить иссохшее сердце старика. Удивительно, насколько быстро люди способны забывать все хорошее, и как мгновенно готовы вынести приговор другому.
Ее ждал костер. Ведь лишь пламя способно очистить грешную душу колдуньи.
Майя прорыдала всю ночь, запертая в маленькой комнатушке. Ее трясло от необратимости такой нелепой смерти. Душа ныла от обиды и ненависти. Болезнь забрала жизнь девчонки, а не она! Но князь и слышать ничего не желал.
Отец с матерью поникли. Им было невыносимо понимать, что дом, которому они отдали всю жизнь, отбирает у них самое дорогое. Но они молча выслушали приговор, даже не пытаясь возразить. Они покорились.
Майя не могла смотреть в их убитые горем глаза. Они стали похожи на безвольных кукол, что так любила в детстве Шарли. Хотя, быть может, всегда такими и были.
***
Арий неподвижно лежал в постели, широко распахнутыми глазами всматриваясь в темноту. Мысли гнали сон прочь, несмотря на то, что ночь уже давно вступила в свои владения. Он не понимал, что с ним происходит. Узнав о смерти невесты, он почувствовал лишь слабый укол сожаления. Она была милой.
И это казалось таким неправильным, будто он совершил нечто ужасное. В глубине души он даже почувствовал странную радость от осознания того, что ему не придется жениться на этой девушке. Он и подумать не мог, что действительно всем сердцем не хотел свадьбы.
– К черту! – сквозь крепко сжатые зубы выпалил он, стараясь оттолкнуть совесть.
Перед взором Ария вдруг всплыла утренняя картина, когда отец Шарли до изнеможения кричал на служанку. Мысли наполнились негодованием. Он помнил их первую встречу с Майей в чаще леса, ее глаза.
Она не заслужила такой участи...
В памяти возникла покойная мать. Она всегда твердила Арию: огонь пожирает невинных.
Юноша с тоской улыбнулся в темноту, воскрешая образ матери, по которой до сих пор безумно скучал. Она была прекрасным человеком, умевшим сопереживать людям. Отец никогда не скупился на грандиозные казни неверных, а, в особенности, ведьм. И мать после этого всякий раз долго сидела в одиночестве, опустошенная. Тогда юноша поклялся искоренить сожжения, но здесь не его земля. Он здесь ничего не решает. Значит поможет лишь безумие...
***
Забытая охватывает ледяными руками голову, шипя от острой боли. Воспоминания отступают. И девушка никак не может понять, что заставило ее очнуться. До ее слуха, как сквозь толщу воды вдруг доносится протяжный стон. Он гулко отзывается в ее собственной душе, заставляя Забытую приблизиться к источнику пронизывающего звука.
Это худая, почти незаметная тень девушки, что кажется очень знакомой. Скорчившись на холодных камнях, тень громко стенает, мучаясь. Кажется, будто она и не видит ничего кругом. Ее стоны причиняют еще большую боль Забытой.
– Мама… – завывает тень и блекнет, будто готовая исчезнуть.
Месть
Весть о ведьме в мгновение ока разлетелась по окрестностям. Ее казнь должна была послужить жестоким примером для неверных. Хозяин поместья нервно переходил из одной комнаты в другую, буквально выплевывая слова: