— Ну, вот, теперь не придётся спать на земле, — голос Роланда вернул её к реальности. — Только надо их чем-нибудь застелить. — И пояснил. — Они жесткие и колючие.
Длинные пальмовые ветви в его руках волочились по песку.
Ближе к вечеру, они осмотрели ещё часть острова, нашли отвесную скалу и соорудили сигнальный костёр, на случай если в поле зрения появится корабль. Вернее, всю работу выполнил Харгрейв: нарубил веток, сложил наподобие пирамиды, а Шарлотта лишь присыпала будущий костёр сухой травой.
— Такой точно будет виден издалека, — она отошла на несколько шагов и довольно сложила руки на груди.
— Ну, что? — спросил Роланд, — продолжим экскурсию или вернёмся к лодке?
Шарлотта огляделась. Остров и правда казался большим. Они едва ли дошли и до середины, и где-то там, среди непролазных джунглей возвышалась заросшая зеленью гора.
— Звучит заманчиво, но я голодна, как волк, — ответила Шарлотта, надеясь, что Роланд не услышит, как урчит у нее в животе.
"Истинная леди в присутствии посторонних есть как птичка" – вспомнились ей слова мамы. Но в данный момент "истинная леди" Шарлотта Экклстон стояла босоногая, в перепачканном нижнем платье без корсета – ни дать, ни взять ушлая девица с Тортуги.
Обратно они пошли вдоль берега. Роланд снял сапоги, подвернул брюки и закатал рукава рубашки. С растрепанными на ветру волосами, в шляпе треуголке и распахнутом настежь жилете он походил на пирата. И хотя Шарлотта никогда не видела морских разбойников, она не сомневалась, что выглядят они именно так. Не хватало разве что повязки на глазу, да говорящего попугая или ручной обезьянки на плече.
— Смотри-ка, — Шарлотта наклонилась и подобрала что-то с земли.
Роланд подошёл ближе и увидел самодельный нож из заточенного камня с деревянной рукоятью.
— Как думаешь, откуда это здесь? — спросила Шарлотта.
Роланд огляделся по сторонам.
— Не знаю, — ответил он. — Но, судя по виду, лежит он тут давно.
Каменное острие затупилось, а кожаный ремешок, обмотанный вокруг рукояти, истерся и выгорел на солнце.
— Значит, здесь был кто-то ещё! — воскликнула Шарлотта.
Харгрейв неожиданно помрачнел:
— Выбрось это, и пойдём отсюда.
— Но… — растерялась она.
— Это просто старый кусок камня. Ты, кажется, хотела есть? Нужно ещё что-нибудь приготовить и вернуться к палатке, пока не стемнело.
***
После захода солнца они развели костёр. Роланд умудрился поймать двух жирных рыбин, а Шарлотта насобирала фруктов. После наполненного событиями дня незатейливый ужин показался им настоящим пиром.
— Эх, сюда бы ещё бутылку шампанского, — мечтательно улыбнулась она.
— Есть ром, — Харгрейв протянул ей бутылку. – Будешь?
Шарлотта хотела сперва отказаться, но, передумав, всё же согласилась:
— За чудесное спасение?
Роланд улыбнулся.
— За чудесное спасение.
Ночная прохлада обволакивала свежим дуновением, мерно шумели чёрные волны, а в бездонном небе, как драгоценные камни сияли далёкие звёзды. Шарлотта посмотрела вверх. На большой земле такого не увидишь.
Даже на званых вечерах она обычно выпивала не больше двух бокалов шампанского или вина, и сейчас ей, непривыкшей к крепкому алкоголю, хватило нескольких глотков рома, чтобы захмелеть.
Роланд глядел на неё – расслабленную, немного пьяную, но такую настоящую и живую. Роскошные платья и шляпки как стены неприступной крепости скрывали от мира ту Шарлотту, что была сейчас перед ним. Она родилась в окружении правил и условностей, но каким-то чудом внутренний свет, что горел в её глазах, не потух под давлением этикета – нет, Шарлотта научилась скрывать его даже от самой себя. Распущенные, немного взлохмаченные волосы шли ей куда больше, чем сложные причёски. Её тело было гибким и подвижным – казалось преступлением заточать его в жёсткий корсет. Это как изловить вольную птицу и посадить её в клетку – якобы во благо самой птицы. Шарлотта уже родилась в золотой клетке, и попросту не знала иной жизни, лишь где-то на уровне инстинктов понимала, что хочет чего-то другого. Она мечтала о независимости, но получив её, пребывала в страхе и растерянности, и не знала, что делать с этой внезапно обретённой свободой.