— Уже начался сезон дождей, — пояснил Роланд, — и продлится он до конца октября.
— Но сейчас только пятое июня! — удивилась Шарлотта.
Зачем он говорит про октябрь? К этому времени их здесь уже не будет! Наверняка не сегодня-завтра на сюда приплывет какой-нибудь корабль. Роланд ведь сам говорил о том, что в море полно дорог.
— Послушай, — он взял её за плечи и посмотрел в глаза, — я знаю, о чём ты думаешь. Ты хочешь домой. Я тоже. Но пока мы здесь, на этом острове. И нам нужно выживать. Ты сама это как-то сказала, помнишь?
Шарлотта кивнула.
— Мы застряли здесь навсегда? — спросила она обречённо.
— Нет, — ответил Роланд. — Конечно, нет. Но дом нам всё-таки нужен, согласись?
— Что же будет с родителями, когда они узнают… Через несколько дней они приедут в порт, встречать меня… А я… здесь. Что с ними будет, Роланд?
Он не знал, что ответить. Через несколько дней его Вайолетт будет стоять на причале, ожидая увидеть корабль, но вместо белых парусов «Колумбины» получит известие о том, что судно пропало без вести. Вряд ли Фергюсону удалось бросить якорь в каком-нибудь порту. Все решат, что «Колумбина» попала в шторм, налетела на айсберг или ее отправили ко дну пираты.
— Зато представь, как будешь рассказывать эту историю своим внукам! — Роланд как мог пытался её подбодрить. — Многим ли из твоих знакомых довелось побывать на необитаемом острове?
Шарлотта улыбнулась в ответ. Это ее не успокоило, но она решила, что до последнего не упадет духом. В конце концов, они все еще живы, у них есть вода, еда, а скоро, будет и крыша над головой. Пока все не так уж плохо.
***
На следующий день они приступили к постройке дома. Покидая корабль, Роланд прихватил с собой топорик, который сейчас пришёлся как нельзя кстати. И пока Шарлотта собирала пальмовые ветви и затем разрывала их надвое, он рубил стебли бамбука, что должны были стать основным материалом будущей хижины. Два мотка верёвки, что были в шлюпке, ушли почти сразу же – Роланд связал ими срубленные стебли. Следом в ход пошла накидка Шарлотты, безжалостно разрезанная на ленты. Когда закончилась и она, Роланд принялся за пальмовые листья. Шарлотта попросила его научить и её, но сильно в этом деле не преуспела – только руки исколола.
За работой палящее солнце припекало вдвойне, и Роланд снял рубашку. Шарлотта, как ни старалась она отвлечь себя плетением веток для будущей крыши, то и дело поглядывала на него, краснея от стыда. Ей уже доводилось видеть раздетого мужчину – однажды во время охоты её приятель вывихнул себе плечо, упав с лошади, и доктор Логан прямо на месте оказал ему необходимую помощь. Но белокурый, ангелоподобный Уолтер походил на Роланда не больше, чем она на королеву Елизавету. Роланд был потрясающе сложен, но в нём не было той холёной, аристократической красоты, что присуща многим знатным господам. В каждом жесте, каждом движении его тела скользило что-то дикое, необузданное; чувствовалось единение с самой природой. Тело его было скорее жилистым, чем мускулистым, и вместе с тем явно привыкшее к тяжёлой работе. Засмотревшись, Шарлотта уколола палец об острый пальмовый лист, болезненно шикнула, и наваждение исчезло.
***
Постройка хижины заняла у них четыре дня. Места в ней было немного, но достаточно для того, чтобы спать, вытянувшись в полный рост; разместить сундуки, установить некое подобие стола и даже обустроить уголок для кошки. Всё это находилось впритык друг к другу, но когда в очередной раз пошёл дождь, Шарлотта по достоинству оценила наличие крыши над головой. Тяжёлые капли шумно разбивались о пальмовые листья, но в хижину вода не попадала.
— А мне тут даже нравится, — бодро сказала она, протирая стоящее на одном из сундуков круглое зеркало, — очень уютно! Кстати, где ты научился строить?
— Дома, в Корнуолле, — ответил Роланд. — Когда разорилась шахта, нам пришлось затянуть пояса, и соответственно, самим ремонтировать дом. Как видишь, это оказалось весьма полезно.
Он вдруг подумал о том, как бы повёл себя его кузен Бенджамин, если бы оказался здесь. Бедняга, наверное, до сих пор сидел бы под мокрым навесом и трясся от холода. Если бы вообще смог сделать навес.
— А мой отец ничего в этом не смыслит, — вздохнула Шарлотта и тут же поправилась, — вообще-то он очень умный, но только в том, что касается теоретической стороны.