— И надо сказать, это получается у меня куда лучше, чем вышивать, — она рассмеялась. А ещё я, кажется, начинаю считать этот остров домом, — Шарлотта посмотрела вдаль, но Роланд не увидел печали в её глазах. Только задумчивость. — Так странно… Теперь кажется, что та жизнь была всего лишь сном, а сейчас я проснулась. Как будто мы всегда были здесь.
— Моя мать говорила, что у всего в мире есть великий замысел, хотя сам я в это не очень-то верю, — Роланд подошёл и встал рядом с ней, — но, возможно, мы и в самом деле попали сюда не просто так.
— Ты веришь в Бога? — Шарлотта повернулась к нему.
— Скажем так, — Роланд по-прежнему глядел вдаль, — я допускаю его существование.
Солнце клонилось к закату. Оно уже почти коснулось горизонта, и залило остров мягким оранжевым светом. Вода окрасилась золотым, и волны лениво омывали берег – накатывали с мерным плеском и уходили обратно, оставляя на песке блестящую гальку и мелкие ракушки. Воздух сделался густым и влажным, дневные звуки утихали, и на смену им приходили ночные. Где-то вдали крикнула чайка и замолкла, зашуршала в зарослях спугнутая ящерица и застрекотали цикады.
Шарлотта только закончила выметать песок из хижины, вышла на берег и, усевшись на поваленное дерево, взялась за начатое несколько дней назад лоскутное одеяло, материалом для которого послужило несколько платьев. Собственно говоря, почти все её наряды уже обрели вторую жизнь в подушках, простынях и занавесках. Шарлотта оставила нетронутым только любимое прогулочное платье из зелёного муслина – на тот случай, если сюда приплывёт корабль. Вместе с платьем на дне сундука, в коробке лежала и подаренная Тэвисом шляпа с павлиньим пером и чёрным кружевом. Шарлотта всегда считала её немного вульгарной, но даме ведь не пристало подниматься на борт корабля без головного убора? И пусть сейчас она ходила в нижнем платье, без панталон и корсета, но ещё не считала себя одичалой настолько, чтобы являться перед посторонними в таком виде.
Шарлотта провозилась с одеялом до самой темноты. Закат сменился сумерками, и как-то незаметно опустилась ночь. Можно было, конечно, зажечь несколько свечей или керосиновую лампу и продолжить работу, но такие вещи как керосин, масло и ветошь они берегли и использовали только в случае крайней нужды. Да и потом… Шарлотта хотела сделать кое-что ещё в этот вечер.
Роланд развёл огонь и повесил рядом промокшую на рыбалке одежду. Шарлотта свернула недоделанное одеяло и зашла в хижину, но уже через пару минут вернулась обратно вместе с ворохом лент, кружев и бисера. Роланд уже хотел спросить, что всё это значит, но, когда она подошла ближе, понял, что в руках у Шарлотты было свадебное платье. Сшитое на французский манер из белого и золотого шёлка, оно наверняка стоило целое состояние. Лиф был расшит золотыми нитями и венецианским кружевом, а пышный подол волочился по песку вместе со шлейфом.
— Тётушка выбирала? — усмехнулся Роланд.
Шарлотта кивнула:
— Леди Корнуоллис не могла допустить, чтобы кто-то из гостей усомнился в нашей состоятельности. — Она брезгливо посмотрела на платье. — Жуткая вещица, правда?
— Отвратительная, — он был полностью с ней солидарен. — И что, ты, кстати, хочешь с ним сделать?
Шарлотта посмотрела на Роланда и затем кинула платье в огонь.
— Ух, ты! — он отшатнулся, когда в его сторону полетели рыжие искры. — Хотя, можно было бы найти ему и более полезное применение.
Но Шарлотта покачала головой:
— Мой жених умер, и свадьба сорвалась. Так пусть же и платье сгорит в огне.
— Ты суеверна? — удивился Роланд.
— Нет, — Шарлотта присела рядом. — Приметы нужны для того, чтобы люди могли оправдать ими свои неудачи. Или давать надежду, когда все идет плохо. А я… — она смотрела, как горит дорогая ткань, и плавятся кружева, — я просто больше не хочу его видеть.
— Ну, тогда... — Роланд плеснул в костёр рому, и пламя весело, с удвоенной силой охватило роскошный наряд, — поделом этому шёлковому уродству!
— Дай мне глоток, — Шарлотта потянулась к бутылке.
Роланд удивился но, передал ей ром.
— Ты что-нибудь слышал о полковнике Тэвисе? — спросила она.
— "Английский дьявол"? — уточнил Роланд. — Американцы боялись его как огня, а наши командиры ставили в пример. Он вроде бы руководил армией в Южной Каролине, но слышали о нём и в Вирджинии. Во всяком случае, генерал хвалил его боевые навыки. Правда, кое-кто говорил, что Тэвис не гнушался убийствами женщин и детей, — Роланд покачал головой. — Я убил много солдат, но мирных жителей не трогал никогда.