***
Они и в самом деле нарядили пальму. Безумие, какое-то, думала Шарлотта, украшая острые ветви цветами и ракушками. И, тем не менее, это занятие подняло ей настроение, временно оттеснив мысли о доме. По такому случаю она наконец достала из сундука припрятанную бутылку вина. Не то чтобы Шарлотта берегла её для какого-то особенного случая, скорее это был запас на чёрный день, если станет совсем грустно. Но сегодня она не чувствовала себя несчастной – конечно, Шарлотта тосковала по родителям, но даже здесь, вдали от засыпанных мокрым снегом берегов Англии, чувствовала шлейф рождественского духа. Не такой, как дома, но особенный, и оттого ещё более удивительный.
Роланд вытащил на берег один из сундуков, и таким образом у них получился импровизированный праздничный стол. Шарлотта насобирала цветов и ракушек, обвязала их шелковыми лентами и разложила среди самодельных тарелок. Из двух самых больших ракушек сделала подсвечники, не обращая внимания не беззлобное ворчание Роланда, что свечи можно было бы и поберечь. Он хмурился, пыжился, но, было совершенно очевидно, что вся эта праздничная суета и ему доставляет удовольствие.
Когда всё было закончено, они уселись за стол, и Шарлотта зажгла свечи. Маленький кусочек дома на забытом Богом острове.
— Интересно, какая погода сейчас в Кенте? — задумчиво проговорила Шарлотта, глядя в тёмную синеву, туда, где за тысячи миль стоял её родной дом. — Наверное, дождь. Последние три года у нас на Рождество почти не бывало снега.
— А у нас в любое время года ветер. Летом, зимой…
Роланд любил Корнуолл. Его заросшие вереском пустоши, отвесные белые скалы и вечно сердитое море. В ветреную погоду ему нравилось стоять у самой кромки обрыва, что приводило в ужас Вайолетт.
— Нельзя всё время ходить по краю, Роланд, — говорила она, — иначе, рано или поздно ты сорвёшься. И я сейчас не об этой скале.
Вайолетт как всегда оказалась права. Он сорвался. Бессмысленная дуэль обернулась отправкой в Америку, и всё пошло наперекосяк. Не ввязался бы в драку с тем таможенником, не было бы дуэли. Не было бы дуэли, не ушёл на войну. Не ушёл на войну, не оказался бы… Вдруг, на этой казалось бы печальной ноте Роланд подумал, что встреча с Шарлоттой того стоила. "Ещё бы! Кто бы отказался попасть на остров в компании прехорошенькой молодой женщины, готовой броситься в омут любовных приключений? Это всего лишь ещё одна авантюра", думал он, пытаясь успокоить себя и подавить другое, куда более опасное чувство, ещё не обретшее форму, но от этого не менее угрожающее.
— В нашей семье не было каких-то особенных рождественских традиций, но было некое подобие сценария, по которому проходил этот день. — Шарлотта подбросила веток в огонь, — помню, в детстве я вскакивала ещё до рассвета, будила мадам Жаннет, и под покровом темноты мы пробирались в гостиную. Среди разноцветных коробок с пёстрыми бантами я находила ту, что подписана моим именем, и тут же открывала. — Шарлотта улыбнулась, погрузившись в собственные воспоминания, и будто снова оказалась там, в окружении пёстрых картонных коробок. — Меня радовали не столько подарки, сколько сам процесс – красться в темноте, когда весь дом ещё спит, забираться под ёлку и выискивать свой подарок, пока Жаннет, стоит с подсвечником за моей спиной. — Она отпила вина, и взгляд её устремился вдаль, - я помню запах хвои, потрескивание тлеющих дров в камине, мерное сопение Августа, нашей собаки, и тёплую улыбку моей гувернантки.
Её мягкий размеренный голос обволакивал его, уносил прочь, и вот он уже видел себя в полутёмной гостиной, слышал, как догорают дрова в очаге, и похрапывает старая гончая, а рядом, под ёлкой копошится в ворохе подарков маленькая Шарлотта.
Роланду тоже было, чем поделиться.
— А я всегда, ещё до Рождества обыскивал дом, чтобы найти спрятанные подарки, — улыбнулся он, — просто так, из чистого азарта. Открывал коробку, смотрел, закрывал и клал обратно.
— Но так же ведь неинтересно! — воскликнула Шарлотта. — Вся прелесть подарков именно в ожидании, сюрпризе…