Корабль отчалил на закате. Багряно-золотые лучи падали на хижину, теперь уже опустевшую навеки — никогда больше им не сидеть за столом, не спать на вечно скрипящей кровати и не укреплять крышу к сезону дождей.
Берег отдалялся, Джеймс и Наяра становились всё меньше и меньше, пока наконец окончательно не скрылись из вида. Последней исчезла с горизонта, поросшая зеленью гора, та самая, которую Шарлотта увидела на четвертый день их скитаний.
Остров отпустил их.
Шарлотта ещё некоторое время постояла на палубе, глотая слёзы. Роланд обнимал её за плечи и понимающе молчал. Он по-прежнему был рядом, он всё ещё прижимал её к себе, но она знала — это уже не её Роланд Харгрейв. Тот Харгрейв остался на острове вместе с прежней Шарлоттой: они будут охотиться на павлинов и собирать фрукты, заниматься любовью под звёздами и отмечать праздник Еманжи с туземцами, а по осени укреплять крышу, чтобы в сезон дождей не просыпаться от холодного душа, рухнувшего с потолка. Эти Роланд и Шарлотта будут жить долго и счастливо до самой старости и умрут в один день.
— Капитан приглашает нас на ужин.
— С удовольствием, — улыбнулась она, испытывая отвращения от собственного наигранного голоса.
Они возвращаются в большой мир, здесь так принято — и ни одна уважающая себя женщина не станет плакать на глазах у мужчины. "Ну, же! Останови! Догони меня!", с отчаянием думала она, уходя с палубы. "Сделай что-нибудь, скажи, чёрт тебя подери!" Но ничего не произошло.
Ей приготовили ванну с эфирными маслами, а Анна отдала одно из лучших своих платьев.
— Мне очень нравится зелёный цвет, — призналась она. — Тебе он тоже пойдёт.
Светлокожая и рыжеволосая, Анна была невероятно хороша собой. Чистое ухоженное лицо, прекрасные черты и хрупкое телосложение — тот счастливый случай, когда внешняя и внутренняя красота соответствуют друг другу.
— Я думаю, он любит тебя, — не церемонясь, заявила Анна. — Вернее, даже не так — я уверена, что он любит тебя.
Шарлотта лишь грустно улыбнулась.
За ужином она несколько ожила. К своему собственному удивлению обнаружила, что ещё не до конца растеряла светские манеры, вот только корсет сдавливал грудь, а голова так и клонилась вниз под тяжестью прически.
— Как только причалим в Лондоне, я непременно отправлю ваше письмо в Кент, — заверил Шеффилд, — а пока оно идёт, поживёте в нашем поместье за городом, — мужчина улыбнулся, — моя Энни о вас позаботится.
— Благодарю, — Шарлотта тепло улыбнулась в ответ, — вы очень добры, мистер Шеффилд.
— Мистер Харгрейв тоже может погостить у нас, — хитро подмигнула Анна.
— Не думаю, что это будет уместно, — ответил Роланд, допивая остатки вина в бокале, — но всё равно спасибо.
Так непривычно было видеть его в отглаженной рубашке и новеньком камзоле, подаренном Шеффилдом. "Я вёз его в подарок старшему сыну, но, думаю, он простит меня", заявил мужчина, вручая Роланду комплект одежды.
— Вы простите меня, если я вас покину? — Шарлотта вдруг почувствовала себя смертельно уставшей.
Извинившись перед собравшимися, она покинула обеденную каюту.
...После года на тростниковом матрасе, постель показалась ей райским облаком. Пахнущие лавандой простыни, гладкое, ласкающее кожу одеяло и мягкая подушка. Раздевшись, она по привычке забралась в кровать в чём мать родила, но опомнившись, надела сорочку. Как ей вообще удавалось заснуть в этом дурацком наряде, больше смахивающий на саван для покойника? Им-то всё равно — лежат себе, не шевелятся. Подол путался в ногах, рукава задирались, кружева натирали шею и грудь... Выругавшись себе под нос, Шарлотта всё-таки избавилась от сорочки и, заперев дверь, без зазрения совести рухнула в постель обнажённой.
...Открыв глаза, она не сразу поняла, где находится. Вместо привычных тростниковых стен, через которые бьет в глаза солнце, глухие панели из тёмного дерева и два небольших круглых окна.
Осознание пришло через несколько секунд. Чёрт возьми, они действительно сделали это. Нет больше ни острова, ни хижины. И никогда не будет. Она возвращается домой. Эта мысль всё ещё казалась ей невероятной и какой-то... печальной. Нет, нет Шарлотта была рада, что наконец увидит отца и мать, на воссоединение с которыми уже потеряла надежду, но почему тогда так противно ломит в груди?