Усталые кони тянулись к воде, но бойцы удерживали их, давая остыть. Осадив Буяна в стороне от поилок, Матвей ослабил подпругу и, вынув изо рта удила, принялся отирать жеребца куском старой рогожи. На потную шкуру слетались слепни и, начиная жалить, доводили животных до неистовства. Так что ухода лошади требовали тщательного. Дав коню остыть, он вместе со своим десятком подвёл его к поилке и принялся таскать воду от колодца.
Напоить больше сотни коней дело непростое. Так что приходилось соблюдать порядок и очерёдность. Сами казаки пили только кипячёную воду. На этом настоял Матвей, мотивируя своё требование тем, что местные колодцы могут быть отравлены. Сотник, помня, что война в этих местах идёт уже не один год, вынужден был согласиться. Хотя верить в подобное отказывался. Но парень привёл несколько примеров, из которых следовало, что местные ядами пользоваться умеют и кого травить, им по большому счёту всё равно.
Так что, напоив коней, бойцы выждали некоторое время, давая воде отстояться, и только после этого начали качать воду для себя. Кипятили они её обычно на ночёвке, когда разводили костры, чтобы сготовить горячую пищу. Но на этот раз сотник решил сменить режим движения. Устало оглядевшись, он подозвал к себе подъесаулов и приказал разбивать бивак. И людям, и коням требовался отдых. За прошедшие пять дней они прошли почти половину пути.
Обрадованные нежданным отдыхом казаки принялись собирать по оазису хворост и высохший кизяк. В этих местах это часто было единственным топливом для костров. Благо стада от оазиса к оазису перегоняли регулярно, так что топлива хватало. Со смешками и матерком казаки, обмотав руки кусками рогожи, собирали топливо, складывая его в старые мешки. То, что не будет использовано в этот раз, будет пущено в дело следующим вечером.
Для жителей степи такие вещи были не в диковинку. Подобным образом поступали и степняки, так что казаки знали, что делали. Повесив на морду Буяну торбу с овсом, Матвей уже привычно осмотрел ему подковы и, убедившись, что все его подчинённые осмотрели своих животных, присел на седло. Бойцы, подвесив над костром котелки для кулеша и чая, занялись своими делами. Кто-то чинил амуницию, кто-то поправлял узду, а кто-то принялся чистить оружие.
Мелкая пыль, которую нёс из пустыни ветер, набивалась в самые мелкие щели, так что огнестрел требовал особого ухода. Вычистив и смазав карабин, Матвей старательно замотал затвор куском холстины, а ствол заткнул кусочком тряпки. Точно так же он поступил и с короткостволом. Это создавало некоторые неудобства, но зато была уверенность, что в нужный момент оружие не подведёт.
Из задумчивости его вывел сигнал часового. К оазису кто-то приближался. Казаки моментально стряхнули дурман расслабленности и тут же приготовились к драке. В оазисе рубиться верхом было невозможно. Оливы деревья не высокие, но раскидистые, так что пространства для манёвра между ними мало. Поэтому бойцы похватали карабины и рассредоточились, готовясь встретить любого противника огнём.
Из-за холма появилось большое стадо верблюдов, за которым шло примерно с полсотни человек. Присмотревшись, Матвей отметил про себя, что в этом караване были только мужчины. Увидев лошадей и кучу вооружённых мужчин, караванщики насторожились и принялись останавливать верблюдов. Но животные, почуяв воду, вышли из повиновения. Судя по всему, в пути они были давно.
Сотник дал команду не стрелять и пропустить караван к колодцу. Верблюды, подойдя к полупустым поилкам, моментально выхлебали то, что осталось после лошадей. Караванщики, увидев, что агрессии неизвестные не проявляют, осторожно двинулись следом за своей скотиной. Держа карабин на сгибе локтя, Матвей с интересом рассматривал их. Смуглые, худые и жилистые, словно провяленные на местном солнце, они настороженно разглядывали казаков, попутно обихаживая своих животных.
Вышедший вперёд Ахмет-хан что-то громко спросил, и от караванщиков отделился один из мужчин. Они принялись о чём-то разговаривать, а Матвей, глядя на них, пытался понять, откуда эти люди шли. Судя по составу каравана, это просто пастухи, перегоняющие стадо куда-то на продажу. Или это уже проданное стадо, которое гонят к покупателю. Почему именно продажа? Так сами пастухи явно относились к животным равнодушно. Достаточно вспомнить, как они пытались остановить верблюдов.