— Стоять! — заорал коню, рванув поводья и словно в индийском кино заставляя его заскрежетать копытами по деревянной мостовой, заваливаясь набок. Ринулся с неба грифон — растопыривая когтистые лапы, в которых вдруг оказался чародей, которого я тащил за собой с самого рынка; опережая меня, он по инерции полетел вперед — я еще и ускорения придал, взмахнув огненной плетью словно кнутом. Брызнула кровь, грохнул огненный взрыв — и от грифона остались только когти и перья, — а пронзительно завизжавшую наездницу унесло далеко вверх.
Хлыст жизненной энергии, за которую цеплялся чародей, не отдавая, втянулся в меня словно отпущенная, натянутая перед этим до упора тугая резинка — я невольно закричал от дичайшей боли, густо плюнув кровью напополам с огнем. Огромная часть выжигающей меня силы через левую ладонь зашла коню — бедное животное, дохнув дымом и пламенем, укатилось прочь от меня, — словно пущенный из пращи горящий камень. Ударившись в здание трактира, конь исчез под рушащимися перекрытиями.
Где-то там, в пыли и ошметках балок, погибала сейчас та самая кровать, на которой мы с Юлей впервые узнали друг друга — на краткий, очень краткий миг, — подумал я. Отдачей меня пронесло в другую сторону — разрушая топорщащиеся доски мостовой, сметая огромную сеть с рыбой, местами обуглившейся до мелких угольков. Вырвавшись из склизкой, вымазанной мокрым углем рыбьих тушек полукопченой массы, я побежал прочь. И в дыму, взвившихся в воздух перьях грифона и рыбной чешуе, споткнулся о тонкую фигурку.
«Опять ты!» — мельком подумал я, вбивая объятый пламенем кулак в курносое детское личико. Хрустнула кость, брызнула кровь — а брошенная на деревянную мостовую чародейка нелепо взбрыкнула ногами в предсмертной судороге. Почувствовав под ладонью живую силу, я вырвал кулак — рука ощутимо дрожала: оказавшийся в ладони наполненный силой воды камень новой диадемы вибрировал от сильнейшего напряжения близости противоположной стихии — моего огня.
Спасая мне жизнь, время вновь — как всегда в момент смертельной опасности, когда у меня есть магическая энергия, — замедлило свой бег. Рванув вперед, даже не видя направленных на себя заклинаний, я — едва не поскользнувшись на склизкой массе рыбы, отпрянул. Вовремя — воздух сгустился от ледяных стрел и молний: магов огня среди моих преследователей больше не было.
Действуя не разумом — точно не разумом, — я за доли мгновений развернулся навстречу преследователям. Краем глаза успел увидеть больше десятка фигур — одна за другой появлявшихся из проулков и ведущих в порт улиц. Не знаю, чем думал и как, но, вогнав всю силу доспеха духа в ладонь, при этом левой рукой формируя неполную защитную сферу, я ударил артефактный камень об землю, разбивая его.
Взрывной волной меня подняло и отнесло прочь — а так как я еще был в пространственном скольжении, то в неторопливом для себя полете увидел, как медленно-медленно бугрится исчезающая в волнах набережная, как рушатся дома вокруг площади, как светлые и голубые фигурки чародеев-охотников отлетают прочь словно кегли. Но не все — те, кто не пользовались доспехом духа или защитой просто вспыхивали кровяными веерами.
Еще до того, как рывком вырвался из скольжения, успел заметить бельевую веревку — я приземлялся в квартале неподалеку от порта, и схватился за нее. Меня, словно на тарзанке, протащило по широкой дуге и удалило о стену. Вернуть доспех духа, разлив по всему телу, догадался в последний момент, и пробив пять стен — две капитальные, — я выкатился на другой улице. Прямо на пути троих боевых магов.
Даже не думая, вся тройка бросилась на меня. Вновь скольжение — и, едва-едва уклонившись от лучившегося бледным свечением клинка, кулаком отправил первого нападающего в глубокий нокаут. В плечо мне ударили сразу три взблеснувших магией метательных ножа — доспех духа выдержал, а внутри поднялась неконтролируемая густая ярость. Уйдя от очередного веера клинков, я поднырнул под падающий изогнутый фламберг, ударив коленом на излом руки. Вырванный из ножен кинжал попал прямо в рот закричавшему наемнику, ломая шейный позвонки и дробя то место, где должен быть нейроблок.
Словно лопнула туго натянутая струна, а в меня хлынула потоком энергия умирающего — тело боевого мага затряслось, словно попав под удар сильнейшего электрического напряжения, — превратилось в прах. Взмахнув рукой, я отбил очередные метательный ножи и, в полупируэте подхватив фламберг, в два шага оказался рядом с третьим охотником. Расширившиеся красные глаза с вертикальными зрачками, сдавленный крик умирающего и мой вопль, полный ярости и злости. Изгибающийся пламенем клинок рассек противника напополам — и тот рухнул, погребая под собой самого первого оглушенного кулаком наемника. Тот, оказавшись среди густой крови и чужих внутренностей, дернулся было, приходя в себя. Увидев мои глаза, он испуганно завизжал — словно девушка — и заскреб пятками по брусчатке, пытаясь отползти прочь.