— Vous vous décidez donc enfin à être aimable! сказала она, разсмѣявшись и повернувшись во мнѣ всѣмъ лицомъ, точно хотѣла сказать: " смотри на меня въ волю, я не мѣшаю…"
"Еслибъ она велѣла мнѣ теперь кинуться въ самую средину озера^ вѣдь я бы кинулся!" подумалъ я.
И вдругъ, по странному сближенію мысли, пришли мнѣ на память слова Васи: "Сколько людей умерло за нее!" сказанныя имъ о шотландской королевѣ, между тѣмъ какъ я съ какимъ-то томительнымъ наслажденіемъ вдыхалъ въ себя тонкій и слабый запахъ духовъ, вѣявшій отъ Любови Петровны.
— Вы познакомились съ Васей? Понравился ли онъ вамъ? спросила она меня.
— Я его люблю! вырвалось у меня громко въ отвѣтъ, а хотѣлось прибавить: и за него, и за то, что онъ вашъ сынъ!
— Уже? Какъ скоро! сказала она, разсмѣявшись и глядя не на меня, а на Фельзена.
— "Чему же она удивляется?" спросилъ я себя, нѣсколько озадаченный. "Ничего тутъ удивительнаго нѣтъ!.."
— Въ эти счастливые годы можно безнаказанно признаваться въ своихъ чувствахъ, промолвилъ гусаръ, взглянувъ на нее глазами, засверкавшими какъ пламя.
Она отвернулась, слегка усмѣхнувшись; Фельзенъ улыбался тоже, и какою двусмысленною улыбкой!
"Еслибъ я былъ царемъ, я бы его сейчасъ же послалъ казнить!" подумалъ я, съ ненавистью взглянувъ на него.
— Я вамъ буду очень благодарна, если вы мнѣ растормошите моего сына, сказала мнѣ Любовь Петровна. — Онъ у меня такой дикій!
— Онъ сейчасъ игралъ съ нами, отвѣчалъ я.
— А! я очень рада, разсѣянно промолвила она, поправляя бантикъ на своемъ платьѣ. — Во что же это?
— Въ войну!
— Въ войну? повторилъ Фельзенъ, смѣясь. — Узнаю молодаго Рындина! Онъ навѣрное былъ у васъ предводителемъ? И побѣдилъ конечно?
Я не отвѣчалъ ему.
— Такъ вы побѣдили? повторила Любовь Петровна.
— Нѣтъ-съ, насъ съ Васей въ плѣнъ взяли.
— И вамъ не стыдно въ этомъ признаваться? вмѣшался опять Фельзенъ, обращаясь ко мнѣ съ любезною улыбкой, которая показалась мнѣ крайне для меня обидною.
— Отъ чего же стыдно? Стыдно только дурное дѣлать, а я ничего дурнаго не сдѣлалъ! возразилъ я, весь вспыхнувъ, и дерзко, какъ въ церкви, взглянулъ ему въ лицо.
"На этотъ разъ не отвернешься! " сказалъ я себѣ, торжествуя въ душѣ.
Онъ дѣйствительно не отвернулся, — взглянулъ на меня прищурясь и проговорилъ насмѣшливо: "Истина, достойная всякой похвалы!"
Я поклонился Любови Петровнѣ и пошелъ изъ гостиной
Проходя мимо кружка дамъ, я съ удивленіемъ услышалъ тихо, но явственно произнесенное: "браво!" Дамы кивали мнѣ, улыбаясь, головой; одна изъ нихъ даже зааплодировала кончиками пальцевъ. "Всѣмъ противенъ этотъ нѣмецъ"! подумалъ я, — "а онъ еще смѣетъ глупыя шуточки отпускать".
Въ дверяхъ я услышалъ, что Любовь Петровна говорила:
— J'aime son petit air paladin.
"Отъ чего же paladin?" сказалъ я себѣ, пожимая плечами, не чувствуя себя, впрочемъ, нисколько оскорбленнымъ этими словами: напротивъ.
Но, не смотря на эти лестныя одобренія, не смотря на то, что имѣлъ случай отдѣлать моего врага, и предъ ней, и даже услышать, что ей нравится mon petit air paladin, я въ сущности доволенъ былъ только тѣмъ, что это уже кончилось, что я не стою уже передъ нею, блѣднѣя и краснѣя подъ ея обаятельнымъ, но страшнымъ, но волнующимъ взглядомъ. "Лучше подальше", говорилъ мнѣ внутренній голосъ, между тѣмъ какъ я еще весь трепеталъ отъ этихъ новыхъ для меня ощущеній и, за нѣсколько минутъ предъ тѣмъ, готовъ былъ кинуться въ озеро по ея первому слову.
VII
Черезъ полчаса колоколъ на дворѣ звонилъ къ обѣду. Богунъ съ своею свитой пронесъ торжественно закуску по длинному ряду комнатъ. Изо всѣхъ угловъ подымались гости: дамы выходили изъ гостиной. Нескончаемою вереницей потянулись пары съ столу. По витой лѣстницѣ спускалась съверхняго этажа, въ которомъ жила Галечка съ своею гувернанткой, толпа смѣющихся дѣвочекъ.
— Боря, съ утра не видались! услышалъ я подлѣ себя тоненькій голосъ сестры. — Зачѣмъ не пришелъ ты къ намъ на верхъ? мы тебя ждали. И Настя, обнимая меня. лукаво поглядывала на Галечку.- A отъ чего ты не веселъ? спросила она вдругъ, заботливо глядя на меня. — Ты здоровъ?
— Здоровъ и веселъ, ты напрасно безпокоишься, Настя! отвѣчала ей за меня Галечка, быстро взглянувъ мнѣ въ лицо своими проницательными сѣрыми глазами. Мое разсѣянное выраженіе вѣроятно не понравилось ей, потому что она тотчасъ же отвернулась и обратилась, улыбаясь, съ какимъ-то вопросомъ къ Жабину, очутившемуся подлѣ нея.