Да и забавны же были они оба. Опицкій такъ фиглярилъ, съ такими уморительными ужимками скашивалъ глаза въ носу, мѣшалъ карты за спиной и подсовывалъ ихъ подъ руки Жабина на выборъ, а Жабинъ глядѣлъ на нихъ такъ мрачно, такъ ожесточенно вздыхалъ, прежде чѣмъ рѣшиться вытащить ту или другую карту, и такъ судорожно прикрывалъ ихъ своими крючковатыми пальцами, когда приходила его очередь предлагать ихъ сопернику, что сама строгая миссъ Пинкъ не могла удержаться отъ смѣха.
Наконецъ фофаномъ остался Жабинъ.
— Уррра! чепчикъ ему, колпакъ ночной! закричали мальчики, между тѣмъ какъ Жабинъ поводилъ глазами во всѣ стороны, аки левъ рыкаяй, а Опицкій скакалъ по стульямъ и пѣлъ во все горло:
Миссъ Пинкъ бросилась было унимать его, но онъ вырвался у нея изъ рукъ, ринулся кубаремъ на диванъ и исчезъ подъ подушками, которыя съ невѣроятнымъ проворствомъ нагромоздилъ на себя въ одно мгновеніе.
Не было никакого средства совладать съ "джентльменомъ". Англичанка только рукой махнула и принялась сооружать изъ большаго листа сахарной бумаги дурацкій колпакъ, который тутъ же и воздѣла на главу Жабина.
Дѣвица Angèle такъ и покатилась. Очень смѣшливая была дѣвица!
— Въ Петербургѣ воспитывались, въ театрѣ бывали, а туда же смѣетесь, будто никогда сахарной бумаги не видали! накинулся на нее разсвирѣпѣвшій Жабинъ.
A тутъ еще, на его бѣду, широко растворились двери гостиной, — и въ нее ввалилась цѣлая толпа нашихъ сверстниковъ, съ Сашей Рындинымъ во главѣ.
Съ новою, удвоенною силой раздался хохотъ. Жабинъ не выдержалъ — и съ досадой сорвалъ съ головы своей дурацкій свой колпапъ.
— Не смѣйте приглашать меня на танцы сегодня вечеромъ! тотчасъ же и сказнила его за это Галечка.
Съ приходомъ Саши карты были кинуты. Онъ горячился, чуть не кричалъ, жалуясь, что война не могла у нихъ состояться за малымъ числомъ играющихъ, что мы ему измѣнили и что съ нашей стороны "неблагородно", тѣмъ болѣе, что онъ съ нами со всѣми видится сегодня въ послѣдній разъ, потому что черезъ недѣлю его повезутъ въ корпусъ. Галечкѣ и ея подругамъ онъ едва поклонился, — онъ не любилъ и конфузился "мамзелевъ", — не обращая никакого вниманія на засверкавшіе взоры миссъ Пинкъ и на стиснувшіяся губы ея воспитанницы.
— Ахъ, тетя, здравствуйте! сказалъ онъ, замѣтивъ наконецъ Любовь Петровну и идя на балконъ поцѣловать ея руку. — Прикажите, пожалуйста, Васѣ… онъ мнѣ двоюродный братъ, а хуже чужаго, право…
— Что онъ тебѣ сдѣлалъ? спросила она съ улыбкой.
— Да что онъ сюда забился, и Бориса держитъ, точно ихъ къ женскимъ юбкамъ пришили… Вѣдь это, просто, для мужчинъ стыдно, тетя!… A у насъ черезъ нихъ все тамъ разстроилось…
— Я его не пришивала, ни Бориса тоже. Ихъ пригласила здѣшняя молодая хозяйка, и, если она позволитъ, примолвила мать Васи, — а они согласны, — уведи ихъ, куда хочешь!
Саша позамялся: какъ же это, въ самомъ дѣлѣ, ему просить позволенія "у дѣвчонки!" Настолько былъ онъ воспитанъ однако, что понялъ, — нельзя было далѣе простирать неучтивость.
— Mamzelle Галечка, промолвилъ онъ, быстрымъ шагомъ подходя къ ней и не подымая на нее глазъ, — вы отпустите Борю и Васю играть съ нами въ садъ?
Она смѣрила его сначала съ ногъ до головы и затѣмъ насмѣшливо улыбнулась:
— Mamzelle Галечка, сказала она, — не можетъ и не желаетъ мѣшать этимъ господамъ поступать, какъ имъ будетъ угодно.
— C'est èa! подтвердила, одобрительно кивнувъ головой, миссъ Пинкъ, на эти слова, которыя едва-ли поняла она, а тонъ, съ которымъ они были сказаны.
— Такъ пойдемте! Борисъ, Вася! крикнулъ намъ Рындинъ.
— Куда это? спросилъ разсѣянно Вася.
— Въ садъ, другъ мой, отвѣтила ему съ балкона Любовь Петровна: — сегодня не жарко, вы бы, въ самомъ дѣлѣ съ Борисомъ отправились…
Саша былъ уже у дверей, — и вся компанія пріятелей, не исключая Жабина, двигалась за нимъ.
— Tant mieux, ils sont trop bruyants! громко проговорила намъ вслѣдъ миссъ Пинкъ.
Спустившись съ лѣстницы, всѣ побѣжали опрометью въ "крѣпость". Только мы съ Васей не поспѣшили за прочими. Онъ, попрежнему, былъ задумчивъ и разсѣянъ. Мы шли молча, рядомъ, не глядя другъ на друга.
Вдругъ онъ остановился.
— Борисъ, ты слышалъ… когда мы ѣхали въ церковь?
— Что?
— Вѣдь это про него говорили… Онъ будетъ опять сюда…
— Да, слышалъ, печально отвѣтилъ я.