— Но почему?
Их взгляды встретились. На мгновение Синтии показалось, что насмешливый блеск в глазах ее соперника исчез. Роберт Шелфорд ничего не сказал, и все же она почувствовала странное смятение и незнакомое доселе волнение и поспешно отвела глаза.
— Я не могу принять милость, — упрямо повторила она тихим голосом.
— Я вас об этом и не прошу, — сказал он. — Вы передаете мне Бетч-Вейл, и это все, чего я хочу.
Да, он хочет Бетч-Вейл! Синтия ощутила, как сжимается ее сердце при мысли об этом. Он прав. Он расставил все по своим местам. Какое значение имеют ее слова? Чего ей еще добиваться, если он забирает у нее единственное, что имеет реальную ценность? Синтия повернулась к адвокату:
— Вы считаете это предложение приемлемым, мистер Даллас?
Маленький адвокат переводил взгляд с одного своего клиента на другого.
— Думаю, это очень великодушно со стороны мистера Шелфорда, очень, — ответил он. — И уверен, мисс Морроу, поскольку моя фирма всегда готова вам помочь, разрешите мне выразить ему вашу признательность.
Он, очевидно, полагает, что ей не хватает хороших манер, подумала Синтия, слегка позабавившись этим. Ну и пусть!
Довер-Хаус находился на другом конце парка. Если она станет там жить, ей не часто придется сталкиваться с Робертом Шелфордом. Если она будет там жить… Синтия на миг усомнилась в правильности собственного решения, но лишь на миг, потому что именно это она и должна сделать.
Это ее единственный шанс стать счастливой. Слишком долго она убегала, пора остановиться! Слишком долго, одержимая призраками, позволяла себе страдать. Настал момент, когда пора решиться на что-то реальное, иначе ее ждет безумие.
Довер-Хаус был реальным. Она могла бы сделать его своим пристанищем, попытаться среди покоя и тишины его стен возродиться, как птица феникс, из пепла своей юности. Каким-то образом Роберт Шелфорд помог ей определиться.
Синтия подняла глаза и увидела, что он наблюдает за ней. Он стоял неподвижно и казался таким мужественным, энергичным, полным жизненных сил. Очевидно, его не волновали ни проблемы, ни воспоминания. Он ждал, и ждал терпеливо.
— Спасибо, мистер Шелфорд, — поблагодарила она. — Я принимаю ваш подарок и надеюсь, что вы не станете сожалеть о своем великодушии.
— Почему я должен сожалеть? — пожал плечами Роберт Шелфорд. — Кстати, еще один вопрос: вы продаете мне мебель из Бетч-Вейла? Я так понял, что вы отдали ее на хранение на склад? Мне хотелось бы восстановить дом полностью и вернуть вещи на прежние места, где они стояли до войны…
Поставить вещи так, как они стояли до войны! Какой оптимист! Синтия чуть не расхохоталась. Но тут же опомнилась и ответила вполне спокойно:
— Буду очень рада, если вы заберете мебель, но большая ее часть повреждена. У мистера Далласа есть опись вещей и здравые соображения относительно честной цены за нее. Когда дом был реквизирован, все сложили на конюшне, за исключением картин. Они в банке, и мне не хотелось бы их продавать.
— Разумеется.
— Опись у меня с собой, мистер Шелфорд, — вмешался в разговор адвокат. — Цена проставлена напротив каждого предмета. Я предвидел, что продажа дома мисс Морроу…
Синтия перестала слушать его. Может быть, все это сон? Она так часто грезила наяву в последние годы. Неужели она на самом деле отказалась сейчас от своего права по рождению? Неужели, сделав так, она решила этим свое будущее? С тех пор как умерла бабушка, она ни разу не была в Довер-Хаус. Мать ее отца жила там до восьмидесяти лет. Испуганную старую леди переполняли гордость за свое происхождение и истории о Бетч-Вейле.
— Морроу владеют Бетч-Вейлом уже пять сотен лет, — сказала она Синтии в последний раз, когда та пришла повидать ее, — а теперь ветвь засохнет.
— Этого не произойдет, — запротестовала Синтия. — Я выйду замуж за Питера, бабуля. Помнишь, мы говорили об этом? Не забывай, что Питер тоже Морроу.
Но старая леди так и не смогла этого понять. Впоследствии Синтии не раз приходила мысль о том, не была ли ее бабка в тот момент ясновидящей — ведь она знала, да, именно знала, что ветвь засохнет…
— Подпишите вот здесь, мисс Морроу.
Мистер Даллас подвинул к ней бумаги, и она, не читая, подписалась, затем еще раз и еще раз.
— Если вы возвращаетесь в Лондон, мисс Морроу, я могу вас подвезти?