«Ерунда, – раздражённо ответил Азазель. – Все эти Аспиды, Мурены и прочие – расходный материал. Они были нужны только до поры до времени. Мы наберём новых».
«Скажи, а как тебе удалось… столько людей одновременно держать под контролем? То, что я слышал раньше о контролёрах, весьма впечатляет. Но такое даже для них чересчур».
«Мне не обязательно постоянно их всех удерживать под телепатическим контролем. Есть ведь и другие рычаги влияния. Деньги, чувство власти над себе подобными. Они зачастую работают даже эффективнее прямого телепатического вмешательства. Телепатическое вмешательство требуется лишь иногда, да и то, в большинстве случаев, ограничивается минимальными корректировками. А теперь иди и сделай дело. Убей Холода и остальных. Пока ещё не слишком поздно. Пока они окончательно не уничтожили мой многолетний труд. Я приказываю…»
Ярый задумался. А ведь Холод, Кухня и другие меньше всего ожидают сейчас нападения исподтишка, с тыла. И у него есть очень высокий шанс подойти к каждому из них максимально близко, практически вплотную. Грех не воспользоваться. К тому же, этим бы он оправдался перед Азазелем за ту фатальную оплошность, которую допустил с Вергилием…
Вдруг где-то в душе авантюриста стало зарождаться пока ещё робкое, но сопротивление. Чувства, которые почти неотступно сопровождали Ярого раньше на протяжении его пути сквозь враждебную среду обитания, но отошли на третий план во время «сеанса» с Азазелем, сейчас вновь охватили авантюриста. Боль, отчаяние, беспредельное одиночество… и ещё чувство ненависти, искренней, глубинной ненависти к Зоне. Ярый вспомнил, как он заплакал, когда убил Страшилу. Это произошло на следующий день, когда они с Кортиком уже вернулись в лагерь. Ярый сидел один, за углом дома, в укромном месте, там, где ни Кортик, ни кто-либо другой не могли его видеть, и плакал. Ему было жалко Страшилу. Он сам себе удивился – Страшила тоже был, мягко говоря, далеко не ангелом и, в общем-то, получил по заслугам. Авантюрист вспомнил, как умирал от голода. Вспомнил, как погиб Кортик. Вспомнил, как Карпа разорвало прямо у него на глазах, и струя крови брызнула Ярому в лицо. Вспомнил, как каждый день мечтал уйти, сбежать из Зоны, и забыть то, что с ним здесь происходило. Дерьмо. Всё это дерьмо.
«Я умру, но не дам превратить мир в одну большую зловонную клоаку под названием Зона», – подумал он твёрдо.
«Ах ты гадёныш, – Азазель пришёл в ярость. – Воистину, не всем дано видеть дальше своего носа. Ты сделал свой выбор. Я подарил тебе шанс стать великим, а ты выбрал остаться жалким и ничтожным тараканом на теле Зоны, каким и был всегда. Тараканов давят. Что ж, прими свою участь!..»
Внезапно кабинет и Азазель исчезли, и Ярый оказался на уже знакомом ему пригорке. Оглушительно играла музыка – тот самый злосчастный вальс. Динамиков нигде не было видно, вальс доносился сразу отовсюду и ниоткуда. Внизу, на развилке между Гиблой Рощей и мёртвым городом, авантюрист увидел Косатку. Но девушка не видела его, и вряд ли осознавала, что происходило вокруг.
Её, избитую и беспомощную, держали трое бандитов. Один из бандитов расстегнул ширинку и вытащил наружу свой половой орган, который тут же принялся увеличиваться в размерах, становясь непропорционально большим. Ярый в ужасе понял, что не может шевельнуть и пальцем. Тело не принадлежало ему. Авантюрист не мог даже отвести взгляд. Когда он закрывал глаза, эта сцена вновь появлялась перед ним так, будто он наблюдал её вживую, в реальном времени. Так что закрывай не закрывай – толку никакого.
Первый бандит стал насиловать девушку в рот, второй пристроился сзади. Третий стоял рядом и дрочил, глядя на происходящее. Четвёртый подошёл и затушил сигарету о кожу девушки. Ярый не мог выносить этого зрелища, но и помешать не мог. Ему было настолько больно, что он лучше бы умер, только бы не видеть. Да, умереть – вот чего авантюристу сейчас хотелось больше всего на свете.
Внезапно руки, которыми авантюрист ещё недавно не мог пошевелить, сами собой подняли автомат и приставили дуло к подбородку. «Убей себя», – приказал чужой голос в голове. «Это неправда, – подумал Ярый. – Это всё иллюзия. Я должен сопротивляться». Сделав невероятное усилие над собой, он смог слегка пошевелить мизинцем. На большее сил не хватало. Давай же! Ярый вспомнил, как они с Косаткой во время дождя сидели и держались за руки в доме, перед тем, как всё снаружи поглотила огненная стихия. «Ты какой угодно, но точно не слабый», – сказала Косатка. Авантюрист почувствовал мощный прилив энергии. Он сделал рывок, и на этот раз у него получилось на несколько секунд вернуть контроль над руками, и даже опустить автомат. Ярый не хотел умирать. Он жаждал жить! И любить. Он стал бороться. С каждой попыткой ему удавалось всё больше и больше вернуть контроль над собственным телом. Мираж растаял, и авантюрист обнаружил, что находится в кромешной темноте. Сперва он подумал, что каким-то образом опять оказался внизу, в тех коридорах. И нужно просто найти выход. Но эти коридоры были длиннее и запутаннее, и всё никак не кончались. По сути, настоящий лабиринт, а не коридоры. Ярый заблудился и не знал, куда дальше идти.
«Да у тебя и самого есть чуйка, и ты ей пользуешься, просто раньше не замечал этого, – вспомнил Ярый чьи-то слова. – Вот скажи, например, бывало такое, что ты видел какое-то здание, и сразу как-то определял, что там, скорее всего, безопасно, и внутрь можно зайти? Или, наоборот, только глянул на какой-то дом – и сразу мурашки по коже, и понимаешь, что ни за что бы туда не сунулся? Это и есть чуйка, она, родимая...»
Значит, если вокруг темно и Ярый не видит, куда стрелять – он должен перестать паниковать и положиться на свою чуйку. Она всё сделает сама. Глаз может подвести, но чутьё, закалённое во множестве зонных передряг, никогда.
И как только Ярый решил всецело довериться чуйке – другого выхода у него попросту не оставалось – он довольно скоро увидел, как впереди забрезжил свет. «Туда…» – шептала чуйка. И это не был голос контролёра, это говорил его собственный внутренний голос. Хотя они звучали одинаково, Ярый как-то мог их различать.
Он вышел на свет и… очутился на поляне. Вокруг порхали бабочки, а из зарослей доносилось журчание ручейка. Перед ним, в летнем платье и сандалиях на босу ногу, стояла Даша. Дашенька. Прекрасные каштановые волосы рассы́пались по плечам. Внимательные умные глаза заглядывали Ярому прямо в душу.
«СТРЕЛЯЙ! СТРЕЛЯЙ!» – отчаянно затрубила чуйка.
Но Ярослав не мог. Он просто не мог. Время остановилось. Зона исчезла. И ему больше не нужно было никуда торопиться, некого было спасать и некому мстить. Хотелось просто остаться здесь, в этом месте, навсегда.
А где-то далеко отсюда, в баре «У погибшего авантюриста», его никогда не дождётся верная напарница. У Косатки волосы не рассыпа́лись по плечам. У девушки вообще была короткая стрижка, поэтому если смотреть сзади, её можно было запросто спутать с парнем. И только один мужчина в целом мире знал, что она, эта неприступная на вид пацанка, может быть нежнее, чем все размалёванные «красотки» вместе взятые.
«Я боюсь за тебя. Вдруг ты не вернёшься оттуда прежним? Вергилий вот не вернулся. Но не только в физическом смысле, хотя и в физическом тоже. Его душа не вернулась, она осталась во власти тёмных сил. Во власти шайтана, как сказал бы Холод. И это страшнее, чем просто не вернуться…»