- Да ладно тебе реветь, никакая ты не дура! Любая бы повелась. Ну чего ты, в самом деле?
- Ну, вот как я теперь к нему подойду? Вот как? Получается, не он мне врал, а я ему.
- Ничего ты не врала. Ты просто не говорила правду. Он сам тебя не узнал. Значит сам дурак.
- Да он не смотрит даже на меня… без маски. Вообще ни разу не взглянул. Ему наверно просто интересно было, как я выгляжу. И получается, что я ему не понравилась. Ииииии…
- Все, кончай реветь. У тебя всегда есть секретное оружие.
- Какое? – с надеждой вскинула глаза девушка.
- Как какое? Твоя шелковая маска, - хмыкнула Татьяна.
- Да иди ты со своей маской! Ииииии… - продолжила разводить сырость Вероника.
- Ладно, что-нибудь придумаем, - приободрила её женщина, - Давай я лучше расскажу тебе про свой поход к паспортистке.
- Да пошла она, эта квартира…
- Ну, знаешь, милая, - в свою очередь обиделась Татьяна, - Я тут хожу, буха… здоровье свое трачу, чтобы помочь, а тебе оказывается это не интересно?
- Извини, - всхлипнула девушка, - Подожди пять минут, я сейчас успокоюсь, и ты мне все расскажешь. И спасибо тебе, ну правда.
- Да ладно, что я не понимаю что ли, давай уже, вытирай сопли и проходи в комнату.
Через некоторое время, переместившись в зал, они уселись на мягкий диван и Татьяна, весело блеснув глазами, продолжила:
- Мне надо частное агентство открывать, а не обои клеить, - начала с саморекламы женщина, - Я вчера такую комбинацию провернула, любо-дорого посмотреть. Помнишь я говорила, что делала ремонт паспортистке? Так вот, зашла вчера к ней поболтать, да и ляпни, что ты дружишь с генеральским сынком, которому и пожаловалась на обстановку в квартире, да на непонятно каким образом, прописанных соседей. Говорю ей, что скоро головы полетят, кто дал разрешение на это. Вот её перекосило, бедную. Давай мне рассказывать, что она просто исполнитель, приказ пришел из штаба. А я ей говорю, мне то что, я просто пришла предупредить по старой дружбе, чтобы успела задницу свою прикрыть. Пришлось бутылочку с ней выпить. Две. Ещё много интересного узнала, но это тебя уже не касается. Так что скоро разворошим этот муравейник, а дальше ты уже сама, юрист ты или где?
- Понятно, все. Там у них своя шайка лейка. Была бы городская собственность, я бы уже давно их засудила. А так… спасибо тебе. И позвони завтра, когда с генералом встретишься.
- Позвоню, конечно, самой интересно. Я вот тут подумала, что-то подозрительно все это, что он мне позвонил. Нету у них ремонтников, как же! Что-то ему от меня нужно. А что я могу знать интересного для генерала? Да ничего, кроме Ветровой Вероники Борисовны. Так что у нас завтра будет не допрос, а очная ставка. Жди короче, информации.
- Хорошо, я как освобожусь, сразу тебя наберу, - проговорила Ника, поглядывая на часы, потому что уже пора было рысью нестись в садик.
В доме почему то стояла оглушительная тишина, что девушку определенно порадовало, и они с дочерью не спеша поделав все вечерние дела, завалились пораньше спать. На душе у Ники было непривычно спокойно и умиротворенно.
Утром она приехала в салон и опять столкнулась с кучей народа. Как оказалось, на Байкале гостили коллеги из Франции и по наводке неугомонной Изольды Всеволодовны, всем скопом, без приглашения, нарисовались в иркутском заведении, сразу же создав нездоровый ажиотаж. Появление Ники, как лица салона, тоже, естествен,о не осталось незамеченным, забугорные гости просто, как коршуны набросились на девушку, споря, кто же из них определит её стиль на будущий месяц. Потом решили, что поучаствую все, корпоративно, так сказать. Один из гостей вдруг резко сорвался и примерно через час вернулся с двумя здоровенными баулами, в которых были упакованы вещи из последней коллекции их фирмы.
' – Почему я не умерла вчера?' – уже реально думая, как бы незаметно улизнуть, крутила головой замученная напрочь Ника.
Но кто бы дал ей такой шанс? Её образ назывался: «Осень в Париже», и когда в середине дня она, наконец, глянула на себя в зеркало, то натурально не поверила своим глазам. Она себя просто узнала. Вот не узнала и все! Не могла быть вон та воздушная, загадочная красотка, Вероникой Ветровой, проживающей в маленькой комнатушке на краю богом забытого сибирского города Иркутска. На неё смотрела девушка из французских романов серебряного века, которую какого-то фига, нелегкая занесла в эту посредственную серость. После утомительной фотосессии, её макияж и одежду из сценического образа ловко переделали в повседневный, но тоже необычайно красивый и воздушный. И только после этого, наконец, успокоились. Она уже собралась переодеться, когда её притормозили и попросили подождать, что-то горячо обсуждая с хозяйкой салона на французском языке. После этого Елена Викторовна, обратилась к Веронике: