Это был успех. Неужели найден ключ к торговле камнями корос? И все зависит от пяти небольших растений и ящичка с сухими листьями! Надо сообщить Ван Райку.
Но, к великому недоумению Дэйна, суперкарго не проявил никакой радости, когда помощник изложил ему подробности своего открытия. Наоборот, тот, кто хорошо знал Ван Райка, понял бы, что тот чем-то недоволен. Он выслушал Дэйна и встал. Поманив указательным пальцем помощника, он прошел из своей каюты в кабинет врача Тау.
— Задача для вас, Крэйг. — Ван Райк опустился на откидное сидение, выдвинутое для него Тау. Дэйн остался у входа, теперь уже понимая, что вместо благодарности, которую он ожидал услышать, его ждет выговор. Но причина ему не была ясна.
— Что вы знаете о растении, которое Мура выращивает в гидропонном саду — он его называет кошачьей мятой?
Тау не проявил удивления при этом вопросе — врач корабля вольной торговли вообще ничему не удивлялся. За первые годы службы он исчерпал всю свою возможность удивляться и после этого принимал любое происшествие, сколь угодно таинственное, просто как реальную действительность. И вдобавок, хобби Тау была магия — скрытые знания, используемые первобытными докторами и знахарями на чужих планетах. У него была целая библиотека рецептов, дополнительных ключиков знания об определенных результатах опытов с различными веществами. Время от времени он отсылал в Центральную службу доклад, который с поднятыми от удивления бровями прочитывался полудюжиной чиновников, после чего его благополучно забывали. Но это не разочаровывало врача «Королевы».
— Это земная трава из семейства мяты, — ответил он. — Мура выращивает ее для Синдбада, она оказывает определенное влияние на кошачьих. Фрэнк старался приучить его возвращаться на корабль, позволяя ему кататься в сухих листьях этой травы. Синдбад с удовольствием проделывал это, а затем убегал.
Это кое-что объясняло Дэйну — почему саларийский мальчик хотел войти в корабль. Запах растения задержался в кошачьей шерсти, салариец уловил его и захотел установить источник этого запаха.
— Это наркотик? — спросил Ван Райк.
— В той же степени, что и остальные растения. В этом смысле чай тоже можно считать наркотиком. У мяты нет особых медицинских свойств. Для кошек она служит стимулятором, они получают то же удовольствие, катаясь в листьях и поедая их, что мы от выпивки.
— Эти саларийцы в некотором роде тоже кошки, — пробормотал Ван Райк.
Тау выпрямился.
— Саларийцы узнали о существовании кошачьей мяты?
Ван Райк кивнул Дэйну, и его помощник повторил свой рассказ. Когда он кончил, Ван Райк прямо спросил врача:
— Как повлияет кошачья мята на организм саларийцев?
Только тогда Дэйн понял, что он наделал. Они не проверяли, как повлияет растение с чужой планеты на метаболизм саларийцев. Что, если он дал туземцам Саргола опасный наркотик, внушил этому юноше пагубную привычку? Он похолодел. Он мог отравить его!
Тау взял свою фуражку и после секундного колебания — медицинскую сумку. Он задал лишь один вопрос Дэйну:
— Есть ли хоть какие-нибудь сведения о том, откуда этот юноша, из какого клана?
И Дэйн, похолодевший от ужаса, вынужден был ответить отрицательно.
Что он наделал — как он не подумал?
— Вы сможете его найти? — спросил Ван Райк, игнорируя Дэйна.
Врач пожал плечами.
— Постараюсь. Сегодня утром я встречался с их жрецами, которые являются тут и лекарями. Они приняли меня не очень хорошо. Но при сложившихся обстоятельствах надо попробовать сделать что-нибудь.
В коридоре Ван Райк отдал распоряжение:
— Думаю, Торсон, вам лучше всего побыть в каюте, пока мы не выясним, как обстоит дело.
Дэйн отсалютовал. Голос его начальника прозвучал как удар хлыста, много хуже, чем просто брань. Дэйн проглотил комок и заперся в своей тесной каюте. Это могло быть концом его службы. И он будет счастлив, если у них вообще не отберут права на Саргол. Как только хоть слабый намек на его неосторожный поступок донесется до людей «Интерсолар», компания подаст на них рапорт в Центр и добьется, чтобы у них отобрали права. И все это из-за его глупости. Он самонадеянно решил, что добьется успеха там, где Ван Райк и капитан наткнулись на каменную стену; и даже больше, чем будущее «Королевы», беспокоила его мысль, что, подарив эту веточку с листочками, он принес на Саргол опасный наркотик. Когда он поумнеет? Он лег лицом вниз на свою койку и уныло рисовал себе целую вереницу бедствий, которая может последовать за его необдуманным и поспешным поступком.