— Замри и спрашивай, — велел тот. Голос звучал гулко и дробно, рокотом далёкого обвала, и заставлял тревожно ёжиться.
Северина не успела уточнить, что это значит, опытный товарищ перевёл как разрешение присесть рядом. Не очень-то удобно — никакие ковры каменцам не требовались, сидел чужак прямо на земле, и людям пришлось последовать примеру, — но кое-как устроились.
Объяснения Кракр выслушал внимательно, рассмотрел положенную ему в ладонь часть смерти Кощеевой. С разрешения и молчаливой тревоги Северины что-то над ней поколдовал. Кощей уверял, что эта штуковина неразрушима, но мало ли! К работе он привлекал только уроженцев Третьего колеса, кто знает, на что способны остальные разумные?
Результаты каменца, поначалу довольно равнодушного, впечатлили и заинтересовали, и провозился он с незнакомой игрушкой минут десять. Вокруг устройства полыхали разноцветные отсветы, змеились крошечные молнии, и Горюнова наблюдала за этим не без опаски, но пока сдерживалась. К её облегчению, вернули ценную вещь в неизменном виде.
— Сила тут большая заперта, — после паузы проговорил Кракр. — Но в руки не дастся. Что это?
Северина помялась, однако объяснила подробнее. Про Кощея каменец слышал, но больше в местных сказках, потому что в их собственных историях лишь изредка поминался какой-то «полужелезный человек», который обладал удивительной силой, но ничего значимого не совершил. Видимо, те редкие вмешательства в работу Четвёртого колеса, которые вспоминал Бессмертный, прошли мимо внимания каменцев.
— Древняя вещь… — прогудел Кракр. — Дерево… Ларец… Заяц… — с паузами проговорил он. — Не знаю таких. — Северина успела разочарованно вздохнуть, но старик ещё не закончил. — Знаю колоколец древний такой же работы и спрятанной большой силы. — Он ткнул одним из трёх толстых пальцев в головоломку. — Металл от силы несъедобный. Хранит его старый алмаз Ракас, что живёт между Четыревосьмым и Четыредевятым квадратами.
— А на что он может согласиться выменять эту диковинку? — спросила Северина.
— На истории. Старый алмаз любит старые сказки.
Делать тут Северине было больше нечего, и Алёша проводил её до города. Всё допытывался, правда ли она смерть Кощееву ищет по царскому поручению. А та и спорить не стала — лучше уж так, чем пытаться правду объяснить.
Домой она возвращалась воодушевлённой: не рассчитывала на столь скорую удачу, а вышло — едва ли не первый встречный дорогу указал. Нет, не первый, конечно, но благословите боги ловкого купеческого сына Алёшу и любовь каменцев к историям!
Однако вся радость схлынула, когда девушка переступила порог своей комнаты.
— Ты что тут ищешь? — хмурясь, спросила она брата, который проворно шарил в ларцах и ящиках.
Северьян вздрогнул, вскинулся.
— Я… Да так… — смешался он.
— Не это ли? — ещё мрачнее спросила Северина, выпростав из-под рубашки одолженное Кощеем колечко, которое подвесила на прочный шнурок, чтобы не потерять: на пальце оно не держалось, слишком большое, да и повернёшь случайно, задумавшись — неловко выйдет.
— Это, — не стал отпираться брат, шагнул к ней.
— Что же ты, как в сказке решил, да? Меня дома запереть, колечко отобрать…
— Нечего тебе там делать! — упрямо насупился Север. — Боги знают, чего от этого Кощея ждать! Он же нелюдь, как ты поручишься, что у него на уме? Сенька, погубит он тебя! — Он схватил её за плечи.
— Меня-то с чего? Он себя погубить хочет! — возмутилась сестра.
— Ой ли? А с чего ему на слово верить? С тобой-то ясно всё — что, я не вижу, как у тебя глаза горят! Увлеклась новой загадкой, интересно — другие колёса, тайны Мирового Механизма! — разворчался он, едва не сплюнул с досады. — Сенька, да он же этим и пользуется!
— А ты благодетель, значит? И не смутило, чем такое в сказках всегда заканчивается?!
— Так то сказки! Северина, отдай кольцо, добром прошу! Нечего тебе там делать.
— Не смей! — вывернулась из его рук девушка, отшатнулась. Сжала кольцо в кулаках, торопливо натягивая на палец — лишь бы незаметно. — Никогда тебя не прощу, если мешать станешь!
— Боюсь я за тебя, дуру! — не сдержался он, опять схватил за плечо.
— Сам дурак! — огрызнулась Северина и наконец ухитрилась провернуть кольцо на пальце.
— И что ты наделала? — отшагнул Север, недовольно огляделся. Сжал кулаки, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.
— Себя спроси, — буркнула девушка, чувствуя облегчение. Перенесло их обоих, но ведь перенесло! Она больше всего боялась, что Северьян не послушается и попытается силой отобрать колечко, что она ему тогда противопоставит? А тут брат уже ничего не сможет сделать, придётся смириться. — И вообще лучше признайся, что не обо мне ты думал, а о Василисе, к которой сам намеревался вернуться.