Но Кощей разговаривать не собирался, не биться же о каменную стену головой. Пришлось понуро последовать за Фиккарикой, признавая её правоту.
Пока дошли, Кара пожаловалась, что Елисей удрал, она это заметила, пошла искать и нашла подслушивающим у двери. Понять и предпринять ничего не успела: козлёнок с отчаянной решимостью ринулся внутрь.
— Как его допекло-то на четырёх ногах бегать! — сочувственно пробормотала Северина. — А я его ещё дразнила, бедного…
Возле озера оказалось занято, там Северьян гулял с Волей. Всё было исключительно скромно, они даже за руки не держались, но Северина всё равно почувствовала неловкость и уговорила Кару уйти на другой конец пещеры и магией спрятать их от парочки: у тех, кажется, налаживалось нормальное общение, не хотелось мешать. Фиккарика недовольно фыркнула о том, какие глупые люди на Третьем колесе, вокруг простых вещей такие церемонии выстраивают, и как хорошо и удивительно, что её Елисей нормальный. Но вредничать не стала.
***
С бедовым козлёнком Кощею пришлось повозиться. Переложить бездыханное, но живое тело на стол, убрать остатки мёртвой воды — теперь можно было с уверенностью утверждать, что получилась именно она, — сменить испорченную одежду на целую и на всякий случай поставить подогреваться ещё порцию воды живой. События в последнее время неслись слишком стремительно и непредсказуемо, чтобы продолжать относиться к ним по-прежнему, и стоило предусмотреть абсолютно всё, что приходило в голову.
Очевидно, возвращать царевича к нормальной жизни стоило живой водой, вопрос в количестве. Бессмертный некоторое время колебался: а надо ли вообще это делать? Сейчас, смирно лёжа на столе, Елисей не доставлял проблем, а в таком виде он мог безопасно пребывать весьма продолжительное время.
Царевич воспринимался очень похоже на части смерти Кощея, разве что прикасаться к нему получалось. Выключенное из потока тело и запертое внутри собственное время. Возможно, это состояние могло раскрыть природу головоломки и бессмертия бессменного настройщика Мирового Механизма. Наверное, стоило всё это внимательно изучить, но… Не хотелось.
Кощей понимал, что это займёт много времени, и был слишком велик соблазн ухватиться за эту отсрочку, потом за другую… Он не знал, к чему подобное может привести, но крепко знал одно: нельзя вмешиваться в естественный ход жизни и работы механизмов. Сейчас всё шло правильно, и чем бы ни закончилось вмешательство, это точно будет хуже. Он чувствовал это также, как всегда чувствовал необходимость собственного вмешательства в работу Механизма — ещё до того, как проблема проявит себя всерьёз.
Вскоре, преодолев минутную слабость, Бессмертный взялся за склянку с живой водой и пипетку, чтобы не переборщить с дозой и продолжить веселье по замкнутому кругу.
Практика показала, что перестраховывался зря: пришлось влить немало живой воды, когда Елисей задышал и распахнул глаза. Через мгновение в пустом взгляде появилась осмысленность, а ещё через одно — вскрикнув, царевич шарахнулся в сторону от Бессмертного и грохнулся с узкого стола. Помогать ему Кощей не собирался, тем более ругался и стонал как живой.
Елисей через несколько секунд поднялся, держась обеими руками за стол, опасливо глянул на Бессмертного из-за края столешницы.
— Следуй за мной, если не хочешь опять во что-нибудь превратиться, — велел тот невозмутимо и шагнул к стене, в которой тут же распахнулась дверь в спальню, отведённую царевичу. Упрашивать не пришлось, Елисей шмыгнул следом за хозяином, стыдливо прикрываясь ладошками, и тут же кинулся одеваться — какая-никакая смена одежды у него имелась. Не царская, но он удовлетворился простыми портами и косовороткой почти без вышивки.
— Спасибо, что вернул мне человеческий облик, вовек не забуду! — Одетый, Елисей почувствовал себя увереннее и вспомнил о вежливости.
— Избавь меня от этого, — не удержался от недовольной гримасы Кощей. — Я дам вам с Фиккарикой парные кольца, чтобы могли перемещаться друг к другу — если хотите.
— А в чём подвох? — осторожно спросил Елисей.
— Преодолеть законы Мирового Механизма они всё равно не смогут, и время пребывания в другом мире ограничено.
— Но откуда такая доброта?
— Предчувствие, — хмыкнул Кощей. — Вы всё равно за ними явитесь. Я не уверен, что после моей смерти здесь что-то останется, нет смысла жалеть волшебные вещи.
Елисей несколько мгновений очень серьёзно смотрел на него, а потом молча поклонился в пояс.