Прежнее прозвище легко стало фамилией и скорее забавляло окружающих, чем пугало: в то, что Кощей Бессмертный — тот самый, никто не верил, кроме людей, отдельно посвящённых в тайну. Все только посмеивались, до чего родители удружили.
Тогда царь на них ещё не гневался.
Гневаться он должен был начать, по прикидкам Северины, сегодня, так что девушка благоразумно постаралась держаться как можно дальше от палат, совместив несколько полезных дел.
План мести Хладомиру, опекуну Воли, она лелеяла долго, но всё, что приходило в голову, казалось или недостаточным, или слишком кровожадным: всё же каким мерзавцем он ни был, а смерти не заслужил.
Небольшой урок он получил: все дары, преподнесённые Северьяном, вскоре превратились в угольки. То есть не превратились, конечно, а Север договорился с Кощеем и подменил их, но для Хладомира разница была несущественной. Только Северина не верила, что мужчина сделал правильные выводы, и наблюдения подтверждали правоту: он поносил «мерзкую ведьму» Волю на все лады, искренне полагая, что его не проучили, а обманули и предали.
Подходящая идея пришла давно, но то решиться не получалось, то выкроить время и всё подготовить, то повода подходящего… Тянулось всё почти год, и тянулось бы ещё дольше, если бы не Елисей.
Нет, к счастью, Северина его больше не интересовала, но… К счастью это было для неё и её мужа, а вот царь ворчал, что непутёвый сын не может найти себе хорошую девушку, пропадает где-то днями, и боги знают, где его носит…
Бессмертная, она же Горюнова, прямого отношения к пропажам Елисея не имела и богом точно не была, но прекрасно знала, где бродит непутёвое чадо, чем там занимается и чем это в итоге закономерно кончилось. Поэтому именно сегодня у неё нашлись время, желание и решимость сделать гадость человеку, которого она ни разу не видела, — лишь бы только удрать на весь день из дворца.
Сегодня Елисей должен был предъявить царю жену с ребёнком. Учитывая, что от первого знакомства с Фиккарикой тот отходил с месяц и решительно требовал «больше никогда», младший ребёнок проявил редкие для себя предусмотрительность и терпение вкупе с вполне привычным упрямством. Встречаться с Карой он продолжил, тут Кощей со своим подарком помог, а сегодня стало понятно, что дальше прятаться возможности нет: оказалось, что на них обоих перестало действовать ограничение по времени нахождения на другом Колесе.
Романтичная Воля считала, что дело в силе настоящей любви и, немножко, общем ребёнке, более практичная Северина — списывала на побочный эффект волшебной вещицы и полагала его временным, а точно, опять же, могли сказать только боги, которые не спешили навещать своих внуков.
Одного это всё не отменяло: находиться вблизи царя в момент знакомства было рискованно, так что Северина отправилась мстить, прихватив с собой жертву тирана, то есть Волю. Та не рвалась никому припоминать старые грехи и очень сомневалась, кто в этом случае больший тиран, но спорить не любила и решила, что проще послушаться.
Основную ставку Северина благоразумно делала не на подругу и родственницу, её она вообще решила оставить на безопасном расстоянии для наблюдения. Организацию мести должна была обеспечить шапка-невидимка, найденная в закромах Кощея.
Сегодня всё совпало удачно, в деревеньке был какой-то праздник. Некоторое время понаблюдав и убедившись, что люди достаточно увлечены весельем, чтобы не очень-то смотреть по сторонам, Северина пошла на дело.
Сложнее всего было, конечно, подсунуть рог с напитком кому надо, а потом так же незаметно удрать, без праздника это могло и не получиться. А так — вышло на ура. Никто поначалу даже не заметил, что одним гуляющим стало меньше, и сам он некоторое время сидел молча и неподвижно, осоловевший и ошарашенный.
Когда завизжала, сообразив, что случилось, какая-то женщина, видевшая превращение, Северина успела выбраться из толпы.
— А это не слишком жестоко? — всё-таки спросила Воля некоторое время спустя, когда они уже вдвоём наблюдали за поднявшимся переполохом.
— Совершенно справедливо! — уверенно возразила Северина. — Облик наконец пришёл в равновесие с сутью. Какой из него здоровенный вонючий козёл всё-таки получился, не то что из Елисея...
— Но если его решат убить? В жертву принести?
— Так ему и надо, заслужил. Как тебя Карачуну отдавать — так это он сразу готов, а тут ты его жалеешь!