Один, без Лешки, он сможет просуществовать в качестве дурачка до первой
проверки документов. Нет, без Лешки ему не добраться до Житухина, до его
станков и машин, печатающих фальшивые карточки для Ленинграда.
Лешка не шевелился, но дыхание у него вдруг изменилось.
-- Это я, -- сказал Сергей. Лешка повернулся и. открыл глаза...
-- Если проснулся и слушаешь, -- сказал Сергей, -- дыхание не затаивай,
дыши глубоко, громко, а то сразу видно, что притаился.
-- Я постараюсь... Ну что, дядя Сергей?
-- Да все в порядке. Все идет, как и планировали. Эту ночь переночуем в
лесу. Верней, ты будешь спать один. Я сейчас пойду в Кропшино, проведаю
твоего троюродного дядю.
-- А я как же?!
-- Я сейчас устрою тебе отличный шалаш, и будешь спать за милую душу. Я
часа через три приду. Ветеринара надо же предупредить, что мы появимся,
иначе он нас не узнает.
Лешка насупился, отвернулся.
-- Вот что, Леша. Начинается настоящая работа, когда приказы не
обсуждаются. Даже если тебе приказ непонятен, ты должен его спокойно
выполнять. А сейчас давай делать шалаш. Лес тут спокойный. Никого нет.
Зверье тоже мирное -- белки, зайцы... Зайца не боишься?
Когда поставили неприметный шалашик и Лешка залез в него, Сергей присел
рядом на корточки и как можно спокойней заговорил:
-- Есть такое правило в нашей работе: если двое расстаются, то
назначают контрольный срок на случай, если что-то, ну, скажем, изменится и
один не сможет прийти на встречу вовремя. Мы с тобой тоже обязаны такой срок
назначить, хотя особой необходимости и нет.
Мальчик затих в своем гнезде и слушал настороженно.
-- Я приду часа через три-четыре. Но допустим, ты просыпаешься утром, а
меня еще нет. В этом случае ты ждешь меня приблизительно до полудня, никуда
не сходя с места. Но потом тебе надо отсюда уйти. Выйдешь к тому месту, где
река делает изгиб, и пойдешь влево берегом до деревни Сухове. Там
попросишься к кому-нибудь, лучше к одинокой старой женщине, расскажешь свою
запасную версию, что ты из Гдова, разыскиваешь сестру матери Евдокию Кашину,
тетю Дуню. А твои все погибли...
-- Да я помню! Почему ты не придешь? Лучше я с тобой пойду!
-- Не приду -- значит, что-то изменилось и мне нельзя прийти. В
Кропшино ни в коем случае не ходи и меня не разыскивай. Только в Сухове.
Попросишь приютить тебя, устроишься и будешь ждать, пока я не появлюсь. Это
приказ. Понимаешь?
-- Да, -- прошептал Лешка, -- Сергуня, ты осторожней иди... А я спать
все равно не буду.
-- Ладно. Но пока мне рано идти, ты можешь подремать.
Сергей прилег возле шалаша, делая вид, что не торопится. Лешка
повозился и быстро затих. Сергей прислушался -- мальчик спал. Тогда он
осторожно положил в шалаш свой мешок, бесшумно поднялся и пошел к просеке.
x x x
Сов. секретно экземпляр ед. объект 457/21
"КРОПШИНО, 28 октября 1942 г.
Мною, майором Краузе, выдано денежное вознаграждение в сумме 200
(двухсот) рейхсмарок осведомителю "Сирень" за представление ценных сведений
о дислоцировании диверсионной группы противника. Информация подтвердилась
полностью. Проведенной акцией группа ликвидирована 27.Х.42, в 16 часов.
Захвачено: рация типа "Север", три автомата русского производства. Пленных
нет.
Подпись".
На обороте от руки по-русски:
"Расписка.
Я, "Сирень", получил от господина майора 200 (двести) рейхсмарок.
28 окт. 42 года.
Сирень".
13
Лешка проснулся, когда солнце было уже высоко. Лучи его били сверху и в
глубь шалаша не попадали. Они нагрели ноги так, что ботинки были горячие.
Лешка поспешно выбрался из шалаша. Сергуня лежал невдалеке на лапнике.
Услышав Лешку, он поднял голову.
Лешка и обрадовался и удивился. Он всегда безошибочно чувствовал,
например, в темной квартире или в подъезде, есть кто-нибудь или пусто. А тут
не почувствовал Сергуню! Может быть, потому, что в лесу? Или он сильно устал
вчера -- поэтому?
Сергуня сказал, что в Кропшине все в порядке и часа через два они
пойдут туда. Еще он сказал, что немцев там много.
День был ясный, но довольно холодный. Была середина осени, и лес стоял
расцвеченный красками, тихий, опадающий.
В мешке у Сергуни была кружка, он взял ее и ушел искать воду, наказав
Лешке развести у комля елки маленький костер и печь картошку. Леша занялся
костром и не заметил, как пролетело время. Он обернулся на шорох шагов.
Сергуня шел медленно, держа кружку в ладонях. Склонив голову набок, он
пристально смотрел в кружку, словно там что-то плавало. Губы его шевелились.
-- Чего там? -- спросил Лешка.
Сергуня не ответил, нагнулся, поставил кружку на землю, потом лег на
спину и закрыл ладонью лицо. От солнца, что ли?
-- Уже спеклись, наверно, -- сказал Лешка, -- можно есть.
Сергуня не шевелился.
-- А ты там попил? -- спросил Лешка, беря кружку. Сергуня повернулся и
посмотрел на Лешку. Но это
не был взгляд, лицо его повернулось к Лешке, но глаза были пусты и
смотрели сквозь Лешку, как у слепого. Сергуня медленно облизал губы и лег на
живот, прижавшись щекой к земле. Пальцы его все время шевелились, он теребил
какой-то прутик.
-- Ты что? -- прошептал Лешка.
И тут он понял, что пришло время, и Сергей стал дурачком Сергуней.
Лешке сделалось тоскливо и одиноко, когда он подумал, что, наверно, уже
никогда не сможет разговаривать с Сергуней, не услышит от него ни шутки, ни
приказа, никогда уже тот не скажет, что и как надо делать. Не улыбнется
ободряюще. Не подмигнет. И Лешка почувствовал, что он совсем один на этой
поляне.
-- Пожалуйста, не надо... -- тихо сказал он, -- еще же нет никого...
Сергуня пошевелился, медленно поднялся, подошел к кострищу и присел,
вытянув руки над углями. Он пошевелил пальцами и забормотал что-то про себя,
слов было не понять, он бормотал какую-то песню, почти без мелодии, унылую,
нескончаемую...
Лешка отвернулся, по щекам его потекли слезы. Он всхлипнул судорожно,
вытер лицо кулаком. Что же делать теперь, ну что делать?! Надо же, наверно,
идти в деревню... А когда? Может быть, Сергуня хоть как-нибудь даст понять,
что пора? И как лучше идти -- по дороге или прокрасться через огороды? И
Лешка почувствовал, как на него тяжко наваливается ответственность. Теперь
он все должен решать сам. И думать надо не только о себе -- еще и о Сергуне,
О нем же надо заботиться, кормить его...
Лешка встал. Слез уже не было. Вопросы больше не наваливались всем
скопом. Сначала надо накормить его. И поесть самому.
Палочкой он выкатил из кострища спекшиеся картошины. Три подвинул
Сергуне, две -- себе.
-- Давай поедим, -- сказал он. -- Тебе очистить?
Сергуня не ответил, просто взял картошину, макнул в соль, развернутую
Лешкой, и принялся есть, не очистив. Правильно: обугленная кожица вкусная,
кроме того, так сытней. Лешка съел свою долю, запил водой. Сергуня третью
картофелину не взял -- отвалился от костра, лег на спину.
-- Ешь, -- сказал Лешка, -- я уже сыт. Сергуня смотрел вверх, на
вершины деревьев. Лешка разломил картофелину, протянул ему половину,
-- Я правда сыт. Ешь!
Но Сергуня вяло оттолкнул его руку и отвернулся. Лешка доел все,
размышляя, как быть дальше. Потом он затоптал костер, взял Сергунин мешок и