-- Ты знаешь, похоже, что нет. Но все равно сейчас надо особенно
остерегаться. С Пашей и Женей встречаться так, чтобы никто не видел. И сюда
никому из них больше ходить нельзя.
Сергей задумался.
Вероятней всего, Краузе поверил в свою ошибку, признал Сергея за
невменяемого. Однако осторожность терять нельзя.
Хорошо, что с самого начала Сергей приказал Жене распустить его отряд и
не посвящать ни во что Семку и Виталия. В случае провала -- меньше жертв. А
с Пашкой встречи обставлялись достаточно надежно, на него, видимо, нет
подозрений.
Теперь, что делать завтра? Завтра четверг, и майор Краузе отправится
вечером на скотный двор на встречу с предателем.
Завтра надо сделать многое. Вечером Краузе не будет в школе, и Пашка
сможет поискать тайник в его кабинете. Надо будет проверить эти коробки,
хотя и маловероятно, что картотека там, -- слишком на виду.
Затем -- скотный двор. Очень тревожил Сергея человек, который завтра
придет туда. Он ведь где-то здесь, в деревне, он наблюдает за Сергеем, он
неизвестен, поэтому невидим. Он единственная нераскрытая карта в игре с
Краузе. Завтра ее нужно открыть.
На скотный двор пойдет Женька. Он спрячется там еще засветло и должен
будет увидеть этого человека.
Послезавтра пятница, у Житухина банный день. Сергею придется
встретиться с ним. К пятнице карточка изменится, возможно, она и сейчас уже
изменила цвет, но лучше на нее не смотреть до пятницы, чтобы легче заметить
посветление. Ну а если карточка не посветлеет и в пятницу, что тогда делать
с Житухиным? Ну посмотрим, нечего заранее гадать.
Лешке пришлось, как стемнело, сходить к Пашке. У них был разработан
сигнал, по которому Пашка выходил в огород и там встречался с Лешкой. Из
дома их видно не было, в огороде никто не мог спрятаться, а другие дома были
не близко. Встречи их благополучно происходили под носом у немцев,
квартировавших у Пашкиной бабки.
Лешка передал задание Сергея на завтра, сказал про коробки.
-- Да он там тушки птичьи держит! -- сказал Пашка. -- Он мне открывал,
показывал. Лежат рядком...
Пашка вдруг замолчал.
-- Ты чего?
-- Ух ты! -- прошептал Пашка. -- И верно: я один раз взялся за коробку,
а она уж больно тяжелая. А тушки-то легкие! Я это дело завтра раскурочу,
будь спок!
-- Сергуня велел осторожно.
-- А то! Ты вот чего: вечером приходи к школе с заду, за конюшней. Там
жимолость густая и репьев полно, легко сховаться. Лежи и жди. Во дворе там
уборная, если я что найду, я тебе вынесу и за уборной в щель передам. Понял?
Тикай, дверь хлопнула!
Когда Лешка передал разговор Сергею, тот рассердился. Пашка расковыряет
эти коробки, там наверняка ничего нет, и майор, естественно, догадается, что
это Пашкина работа. Или подумает на Житухина. И то и другое плохо. Снова
посылать к Пашке промокшего мальчика не хотелось. Придется завтра днем
запретить Пашке всякую самодеятельность, хотя днем риска больше. Днем еще
надо будет передать Женьке насчет скотного двора. У Лешки завтра много
работы, и как бы парень не расхворался к тому же.
Сергей напоил его кипятком с сушеной малиной, тепло укрыл и лег рядом.
Дождь к ночи перестал, в окно виден был кусок неба, густо усыпанный
звездами.
-- Хорошо бы у нас собака была, -- прошептал Лешка, -- мы бы ее
кормили. Лежала бы тут...
-- Хорошо бы собаку, -- сказал Сергей. -- Вот выгоним фашистов, наладим
жизнь и заведем с тобой большую лохматую собаку.
-- А где мы тогда жить будем?
-- В Ленинграде, на Васильевском острове. Будешь собаку выводить
гулять, зимой она на лыжах может тебя катать.
-- А летом втроем будем ходить на залив купаться!
-- Да. Развалимся на песке, загораем, а собака лежит рядом, смотрит на
нас...
-- И хвостом помахивает, -- прошептал Лешка. Они замолчали. Печка
потрескивала, остывая.
Под полом завозилась мышь.
-- Сергуня... -- еле слышно прошептал Лешка.
-- Что, дружок?
Лешка не ответил, подвинулся и крепко прижался к Сергею.
23
День с утра был ясный и холодный. Лешка чувствовал себя хорошо, даже
насморка не было, и Сергей наказал ему побольше играть на улице с младшими
ребятишками и высматривать Пашку. Надо было незаметно предупредить его,
чтобы не трогал коробки. Но Пашки не было видно. Из школьных труб шел дым,
значит, Пашка там -- топит печь.
Женьку Лешка встретил на улице, тот вез на тачке старые кирпичи --
собирался перекладывать печку. Он в семье был единственным мужиком -- так он
говорил, но Лешка знал, что ему только исполнилось четырнадцать, какой там
мужик! Женька остановился отдохнуть, а Лешка, оказавшийся рядом,
скороговоркой, глядя в сторону, передал ему приказ Сергея насчет скотного
двора.
-- Ладно, -- процедил Женька, -- сделаю.
Он дал Лешке пинка -- мог бы и без такой маскировки! -- поплевал на
руки, взялся за ручки и покатил тачку дальше.
Колька Козодой и двое-трое из мелкоты устроили на пустыре качели:
достали где-то доску-горбыль, положили ее на пень и качались. Ребята не
могли не играть, поэтому играли и при немцах, но только вели себя тише,
посматривали по сторонам -- не идет ли какой-нибудь солдат. В доме деда
Ннкифора жили несколько солдат и среди них здоровый, рыжий, по имени Руди.
Однажды Семка выскочил из-за угла и натолкнулся на пьяного Руди. Рыжий так
избил Семку, что мальчик дня три отлеживался дома.
Лешка подошел к качелям, Козодой принялся ему рассказывать, что немцы
забрали у Шамуриных корову, а когда Шамурин пошел жаловаться старосте, тот
велел полицаям опалить Шамурину бороду. У старосты сегодня гости -- пять
телег стоят у ограды, полицаи приехали из дальних деревень. Пить будут,
конечно, как всегда, когда собираются.
-- А чего они понаехали? -- спросил Лешка.
-- А бис их знает! -- сказал Козодой и вдруг хитро прищурился. --
Узнать хочешь? Я могу. А? Узнать? Нет?
-- А чего мне узнавать-то? Очень надо!
-- А, вы темнилы, вот вы кто! -- рассердился Козодой.-- Думаете, я не
понимаю, как партизаны узнали, что машина поедет? Думаешь, не знаю?
-- Ну, как? -- тихо спросил Лешка.
-- А так! Ладно, не хотите меня принимать, нештяк, я сам в партизаны
уйду!
-- Ну и иди, -- Лешка успокоился, ничего этот болтун не знает.
-- А ты сам слабак! -- не унимался Козодой.-- А у меня, знаешь, какая
сила воли?! Вот посмотришь...
Колька побелел, губы у него дрожали, он отошел с зловещим видом.
-- Болтун -- находка для шпиона, -- на всякий случай сказал ему вслед
Лешка. Кто его знает, может, он что-то разнюхал про все их дела -- сболтнет
еще...
Пашки все не было, Лешка сильно замерз и пошел домой греться. Евдокия
Ивановна зазвала его к себе. У нее был суп из сушеных грибов, Сергуне она
уже отнесла, а теперь покормила Лешку. С ветеринаром у Евдокии Ивановны
отношения были натянутые. Гаврин сам себе готовил до прихода Сергуни и
Лешки, потом они стали питаться втроем, но кое-как -- наварят картошки, и то
хорошо. В последнее время Евдокия Ивановна стала подкармливать Лешку, да и
во времянку иногда носила. Она была все такая же суровая, но, когда Лешка ел
у нее, сидела, подперев голову кулаком, смотрела на Лешку и вздыхала...
-- Спасибо, тетя Дуня, -- сказал Лешка и облизал
ложку.
-- Не за что, -- строго сказала старуха, -- посиди. Все бегаешь... В