-- Леша... Ну а я Сергей.
Пока задним ходом выезжали из улицы на перекресток, Лешка видел людей,
неторопливо разбирающих обломки.
Ехали долго. Сергей всю дорогу молчал. Приехали к какому-то зданию,
Сергей ушел.
-- - Посиди, -- сказал он.
Скоро вышли люди с носилками и забрали Михеича. Через час вернулся
Сергей. Поехали в другое место, въехали во двор. Здесь Сергей пробыл еще
дольше. Когда вышел, уже темнело.
-- Ну, вылезай. Потопаем на своих. Сергей запер машину, и они вышли на
улицу.
-- Закрутился совсем. Завтра тебя устрою. Переночуешь у меня. Годится?
Лешка кив.нул. Ему было все равно, лишь бы не домой. Туда бы он не смог
сейчас войти, хотя там была капуста. И крупа. И в печке растопка. Он
вспомнил, как она лежит: щепочки на кусках обоев.
Сергей привел Лешку в темную квартиру, зажег керосиновую лампу. Свет ее
после привычной коптилки казался поразительно ярким. В комнате было много
вещей и очень много книг на полках во всю стену. Лешка сразу почувствовал,
что в квартире никого больше нет, вообще никто больше не живет, кроме
Сергея. Он стал осматриваться, и тут его словно толкнуло в спину. Лешка
обернулся. Сергей вскрыл тускло блестевшую, жирную от смазки консервную
банку. Комнату распирало от потрясающего запаха.
-- Вот нам тут и жиры и мясо, -- сказал Сергей и развернул пакет. --
Варить долго, мы уж ее с хлебом. Давай, брат, отоваривайся.
Хлеб был обычный, но не триста граммов, а, пожалуй, все полкило, как
теперь по рабочей карточке стали давать. Прошлой зимой выдавали на рабочую
карточку по 250 граммов в день, а на детскую -- 125 граммов. Этот
разрезанный на сухарики кусочек хлеба да кружка теплой воды -- вот как они
завтракали, обедали и ужинали прошлой зимой!
Сергей нарезал хлеб и намазал на кусок тушенку. Получилось очень
толсто, и сверху белые тающие слои жира, и темно-красные волокна мяса, и
этот запах, от которого до боли свело все кости лица, а рот переполнился
слюной...
Они съели половину банки, а она была величиной со стакан, если не
больше. Сергей хотел намазать Лешке еще один кусок, но Лешка замотал головой
и даже руки выставил, отталкиваясь:
-- А завтра же?!
-- Н-да-а... -- Сергей поцокал языком. -- Может, это и разумно. Завтра
сварим.
Но он все же отрезал совсем маленький кусок хлеба, намазал тушенкой и
дал Лешке.
-- Поставим жирную точку, -- улыбнулся он и подмигнул.
И Лешка увидел Верку, как она подмигивает ему, уходя... Это было
сегодня, недавно, но кажется, что давно и совсем в какой-то другой жизни.
4
Лешка всегда спал мало, а на новом месте особенно. На следующий день он
проснулся в пять утра. Солнце еще не встало, небо пасмурное. Он оделся,
заглянул в соседнюю комнату. Кровать не убрана. На столе ключ и записка.
"Алексей! Постараюсь прийти за тобой пораньше. Свари тушенку --
керосинка в кухне, крупа на столе. Читай. Гулять захочешь -- на улицу не
ходи, будь во дворе. Дверь запри обязательно. Сергей".
Написано было небрежно. На слове "читай" карандаш сломался, дальше
буквы процарапались. Сергей торопился. А куда?
Лешка осмотрел квартиру. Много мебели, книги и все какое-то нетронутое.
Чем же тут топили зимой? И "буржуйки" нет. И кто такой Сергей, в конце
концов?
Вчера Лешке было не до размышлений, хотя в Сергее он и почувствовал
что-то неестественное. Не инвалид, не старик, а в штатском. Непривычно... А
тушенки столько откуда? И какой-то он не по-ленинградски крепкий, движется
быстро. Лицо, правда, спокойное, кругловатое. Не такое, как, по Лешкиным
представлениям, у настоящих немецких шпионов: горбоносых, длиннолицых, с
водянистыми глазами.
Лешка отгонял подозрения, убеждал себя, что тогда бы Сергей не ездил
открыто на машине, не вышли бы люди с носилками, и в дома бы он входил
крадучись, а труп Михеича спрятал бы, если это его жертва или сообщник. Все
же подозрения, хотя почему-то и не пугали его, нет-нет да и возвращались.
Прежде всего Лешка стал варить тушенку, все время размышляя над
запиской. Там не было сказано "свари и ешь". А было "свари". Как это
понимать? Ждать Сергея? Или это можно понять как само собой разумеющееся
"сварил, так ешь"? Последнее казалось очень разумным. В конце концов он
сварил суп и, не дав как следует развариться пшену, съел свою долю. Сергей
придет и поест, а Лешка уже сыт. Все же он съел несколько меньше половины,
чтобы иметь право не отказываться, если Сергей предложит есть вместе.
Потом он принялся за книги. Конечно, если б мама была жива, она бы не
разрешила жечь книги, ну, может, только некоторые. А они с Веркой сожгли
все...
Книги были незнакомые и не детские. Он наткнулся на толстую, огромную
книгу с массой интересных картинок. Книга была, очевидно, религиозная, так
как у одного человека в длинном халате над головой все время висело светлое
колечко. Написано было на немецком языке, похоже, стихами.
Лешка опять задумался о Сергее. Но потом все же досмотрел до конца
жутковатые картинки. Дело там происходило, по всей видимости, в аду.
В час дня Сергея еще не было. Лешка вышел из квартиры, запер, подергал
дверь и пошел гулять. Через час, изучив двор и все подворотни и подъезды и
не найдя ничего интересного, он вернулся. Только хотел вставить ключ, как в
глубине квартиры звякнуло что-то металлическое. У него так забилось сердце,
что он выронил ключ, зазвеневший на бетоне. Лешка схватил ключ и бросился к
лестнице, но тут дверь резко распахнулась.
-- Э! Ты куда?
Это был Сергей. Пришлось вернуться, хотя испуг не проходил. Он мог
поклясться, что звук был далеко в глубине, а перед тем, как дверь
раскрылась, за ней не было никаких шагов.
Сергей внимательно посмотрел на него и потрепал по затылку. В квартире
было тихо, и Лешка опять чувствовал, что они одни. Но он настороженно
прислушивался, а потом посмотрел на ноги Сергея. Тот был в обычных
полуботинках на резине -- стук от них на паркете будь здоров!
Сергей с интересом наблюдал за ним, стоя в передней. Лешка перехватил
его взгляд и покраснел. Тогда Сергей поднял указательный палец и вдруг
стремительно и бесшумно пробежал весь коридор до кухни.
-- Ну, как объяснение -- годится? -- улыбнулся Сергей.
Лешка кивнул. Напряжение отпустило.
-- Ты не подумал, что у меня второй ключ, следопыт?
Лешка покачал головой. Они вошли в комнату.
-- Ты понимаешь, какое дело... Опять я ничего не успел для тебя
придумать. Верчусь, кручусь. Дел, сам понимаешь, много.
-- Ничего, -- сказал Лешка, подавляя желание спросить, что же это за
дела.
-- Сейчас опять ехать надо, -- Сергей закрывал портфель. -- Я там
греться поставил. Поедим сначала.
-- А где книга?
-- Какая?
Лешка показал на шкаф. Он прекрасно помнил, что там между двумя серыми
стояла желтая книга. Правда, он до нее не добрался, высоко.
-- Вот эта? -- Сергей вынул книгу из портфеля. -- Да.
-- Читал ее?
-- Нет.
-- А почему ж ты о ней вспомнил?
-- Ну, видел, -- Лешка повел плечом, -- она желтая.
Сергей хмыкнул, прошелся по комнате, потом сел и постучал по столу
пальцами. Он смотрел на Лешку задумчиво.
-- Выйди в ту комнату, -- вдруг сказал он. Лешка вышел, лихорадочно
соображая, что такое он мог натворить.
-- Войди, -- сказал Сергей.