- Падать умеешь, Здоровяк? – спрашиваю его промежду прочим.
Снова удивление на не самом умном на свете лице.
Видать, рановато я радовался рабочим материалом.
- Ладно, подхвачу тебя, когда падать будешь, так что не бойся, боец, не расшибешься.
- Это еще неизвестно, кто кого бояться должен, - многообещающе буркнул детина, радостно зыркая на меня исподлобья.
Да он, никак, наказывать меня собрался?! Как удачно, однако, все складывается!
- Нападай! – снова сопровождаю я команду хлопком в ладоши.
Вот только в этот раз ладони схлопываются прямо у его картошкообразного носа.
Здоровяк моргает от неожиданности и пропускает несильный, но обидный удар ладонью по лбу.
Это даже скучно описывать: настолько банально развивался мой показательный урок. Бугай, подобно быку, каждый раз вставал, разбегался или размахивался и падал. Но падал каждый раз по-разному! Я и сам слегка возгордился своими умениями, которые просыпались в мышечной и обычной памяти по мере протекания учебного боя.
А вот потом произошло нечто такое, что меня несказанно удивило. Когда Здоровяк поднялся с земли в седьмой или восьмой раз он заставил меня избирательно моргнуть.
Не знаю, заинтриговал ли я вас, но сам я тогда удивился неимоверно. Избирательность моего моргания состояла в том, что вся окружающая действительность осталась для меня вполне себе видимой, а вот этот здоровяк начисто пропал из моего поля зрения, появившись на обозрение уже в непосредственной близости от моей удивленной особы.
Естественно, от его сильного и неспешного удара я уклонился и снова заставил беднягу обниматься с землей-матушкой.
На этот раз я не стал отпускать его руку, чтобы не терять тактильного контакта, потому что мне не понравился его фокус. К тому же мне пришла в голову идея: и показать ученикам болевой, и узнать у иллюзиониста, как он смог меня одурачить.
Но второму не суждено было сбыться: все толпа, как один бросилась на меня, выхватывая из высокой обуви небольшие ножи.
Это что же получается, бунт?!
А еще, из увиденного можно сделать вывод, что у моего громоздкого подопечного тоже есть нож?
Не тот ли нож, что мгновение назад воткнулся мне в область печени?..
Глава 5
Стар-р-р-ый знакомый и новые пр-р-р-оисшествия
Нож еще даже толком не вспорол кожу, а вся доступная моей памяти жизнь пронеслась у меня перед глазами. Небо, телега, засада, купол, псы, потешная девчонка, возомнившая себя бойцом… И потом, словно в компенсацию того, что помню я до безобразия мало, в памяти мелькнула еще какая-то нечеткая, размытая, но довольно интригующая картинка.
Мелькнула и пропала. А я будто бы очнулся от какого-то легкого ступора, осознавая, что пока мое больное сознание тут считает ворон, натренированное тело пытается спасти наше общее Я.
По факту вышло так, что краем глаза увидев резкое движение внизу, я автоматически начал уходить от возможного удара, сильнее при этом выворачивая руку, взятую до этого на болевой. Маневр сей рассчитан был на безоружную руку, поэтому лезвие небольшого ножа действительно проделало во мне неглубокое, но все же непредусмотренное природой, а от того – весьма неприятное отверстие.
Складывающаяся ситуация не давала возможности для размышлений. Бугай еще только ронял нож, чтобы начать баюкать поврежденную руку, а я уже, словно отряхивающаяся от воды собака, приводил свои мышцы, связки и сухожилия в состояние полной боевой готовности. По телу словно пробежало несколько мелких волн, вводя меня в подобие какого-то транса. Передо мной была вооруженная толпа неплохо обученных людей, и эти люди хотели, чтобы я умер.
Поскольку мои интересы шли вразрез с их желаниями, одна из сторон конфликта останется лежать здесь, а вторая пойдет объяснять Учителю, что тот плохо воспитал своих учеников…
Звуки хлопающих крыльев сверху за спиной. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это все тот же ворон, который своим появлением уже дважды предупреждал меня об опасности. На этот раз он опоздал – я и сам вижу добрых два десятка ножей и столько же пар холодных решительных глаз.
Хотя, решимость меняется на опасливое недоумение, пока большая черная птица пикирует к земле и садится между мной и толпой, расправив на удивление длинные крылья и явно не собираясь их складывать.
- Ср-р-р-ам! – полуговорит полукаркает ворон, обращаясь к оторопевшим юнцам. – Позор-р-р-ище! Ор-р-р-авой пр-р-р-отив безор-р-р-ужного!