Каторжный труд продавца-консультанта. Восемь часов без возможности на что-либо присесть. Частые переработки, за отказ от которых - угроза увольнением. Как и у большинства сотрудников торгового зала, её походка вскоре стала хромающе-утомлённой. Порой мы уходили за стеллажи в отделе приёмки товара, она садилась на коробку, а я массировал ей ноги. Недлинные ноги, как я потом узнал - типичные для Рыб: широкие бёдра, мощные ляжки, но хрупкие голени с неразвитыми икрами. С виду её фигура в чёрных брюках и жёлтой футболке, положенных по стандартам компании, выглядела мальчишеской. И только я, только я из парней знал, какое белоснежное сокровище скрывает эта опостылевшая униформа.
А порой мы просто стояли, обнявшись, и старались отрешиться от дурноты, от разбитости, от истерии начальства и неприязненных взглядов коллег, от вгоняющих в сон ламп дневного света, от сводящего с ума однообразия. Она прикладывалась лбом к моей груди, а я гладил её голову, вдыхал запах её тёмных, никогда не знавших краски волос. Лишь на солнечном свету можно было понять, что они не чёрные, а тёмно-тёмно-коричневые...
Поднявшись с четверенек, я снова сел на постель, тяжело дыша. Ноги еле слушались. Казалось, я заболел за какие-то несколько минут. Или состарился. Так иногда со мной бывает - сначала сердцебиение, потом туман в голове и неимоверная усталость. Как по причине, так и без неё. Следовало немедленно отдохнуть.
Я с трудом встал, выключил свет и вернулся к постели, положив рассказ на пол. Посидел немного, а затем лёг под пыльное одеяло, натянул его по горло и застыл в покойнической неподвижности.
***
Ты где
На 41-ом.
Я тебя не вижу
В смысле?
Ты же сказала, что на 25-ом поехала.
Нет на 41
Как это?
Я же пошутила
Что??
Блин
Что еще за шутки?
)))
Ты правда на 41-ом?
Дааа!!
Ну и тефтеля...
Сам такой )
Короче, я тебя подожду.
На остановке.
Не надо
Иди на работу
Вместе пойдём.
- Ну и что это было? - спросил он, когда она вышла из автобуса.
Покрасневшее лицо в капюшоне мягкой шубки. Она потупила взгляд. Он это обожал.
- Я же сказала, что пошутила. Должен был догадаться.
Она двинулась мимо него. Он нагнал и пошёл рядом.
- Как?
- Как-как... Если любишь - то догадаешься.
- Как?? Как можно догадаться по сообщению, что это шутка? Там же ни эмоций, ни интонаций!
- Ой, всё. Не ной.
Он помолчал, насупившись. Потом сказал:
- А в следующий раз ты уедешь в Мадрид, а я буду искать тебя на Маврикии?
Она остановилась и засмеялась, скользнув ладонью по его плечу.
- Дурачок.
- Сама дурочка. Поцелуй меня.
Она лишь зажмурила глаза и выпятила губы. Он чуть нагнулся и соединил себя с нею. Закоченевшие пальцы щупали нежный мех, а ноздри втягивали холодную свежесть с неуловимым оттенком туалетной воды. Этот запах преследовал его повсюду. Он ездил с ним в автобусе, он ходил с ним на работе. Он спал с ним ещё до того, как стал спать с его источником.
Он тянул и тянул поцелуй. Поцелуй, в котором не было ни страсти, ни желания обладать. Поцелуй, в котором плотский контакт вызвал к жизни что-то более высокое, что-то давно потерянное этим миром, но вернувшееся в последний раз ради этого солнечного дня, ради огромных глаз и белой кожи, ради мягкого меха и морозного воздуха, ради стука их сердец, которых так мало разделяло. Он тянул поцелуй и думал: господибожемойгосподибожемойэтапрекраснаядевушкаменялюбитгосподибожемойестьлинасветектотосчастливейменя
- Больше так не делай, - строго сказал он.
- Буду делать.
- Тефтеля ты.
- Сам такой. Какашка.
Они взялись за руки и пошли к надземному переходу.
***
Темнота уступила место слепящему свету. Поток воспоминаний стал интенсивнее, насыщенней. Они уже не сменяли друг друга, они вспыхивали - и оставались гореть. Меня обступили картины, звуки, запахи... Всё это обменивалось, перемешивалось, становилось единым, лишалось даты и календаря. И всюду, куда бы я ни бросил взгляд, всюду было её лицо: грустное и улыбчивое, дурашливое и серьёзное, смущённое и исполненное страсти, довольное и обиженное...
Свет был слишком силён. Он обступил меня: зеркала, улавливающие отблеск и эхо прежних дней, многократно усиливающие шепчущий сигнал. И под фокусом этих зеркал я начал таять.
Я прикрыл веки, чувствуя, как крупный шарик горячей жидкости родился в уголке правого глаза и, не удержавшись, покатился по щеке, затем по шее, размазал себя, проторил влажную тропинку для своих собратьев. Пару секунд спустя его левый напарник сделал то же самое.