Что это?
Кто это?
Где это?
Тебя окружают унылые лица. У нас так принято, кивают они в такт колебаниям автобуса на ямах и выбоинах, у нас так принято. Зимой и летом, днём и ночью показывать себя остальным именно таким - серым, скучным, псевдомудрым. Напрасно пытаясь скрыть своё отчаяние и ненависть ко всему вокруг. Перекатывая на языке злобную матерщину и жалобы на никчёмное существование с теми, кто никогда не станет близок. На пристающих алкоголиков, которым никогда не достаточно одной сигареты. На армейские правила и тюремные понятия, успешно сковавшие гражданскую жизнь. На полицию, которой сторонится даже законопослушный. На неработающий банкомат и очередь возле единственной кассы, где ты держишь в руках лишь буханку хлеба, а впередистоящая женщина бросает в свою и без того переполненную тележку целую кучу различных шоколадок. На округлённые мочой презервативы, летящие тебе на макушку с девятого яруса. На громыхающие железные двери подъезда и тьму разбитых лампочек на лестнице. На альпинизм седьмого этажа без лифта. На соседа через стену, который вновь оставил на включенной плите вареную-жареную-сгоревшую-испепелённую курицу. На тесную квартиру, где множество острых углов и отталкивающих задниц, где постоянно что-то падает и разбивается. На отключенную воду и гору немытой посуды. На трубы, забитые женскими волосами, и кучу мусора на этаже. На потаскуху-жену, бездельника-мужа и дебилов-детей. На яростные крики, срывающие голос, и желание немедленно отправиться на свидание с серым, пыльным, измозолившим глаз асфальтом, на который смотришь каждый день и который, в конечном итоге, вследствие смены ракурса, становится бесконечной стеной твоей личной тюрьмы.
Каждую летнюю субботу таинственная машина увозит меня в волшебный город хаоса, где живёт загадочный народ.
И каждый раз, когда я стремительно пробираюсь к месту у окна, сажусь, а двери с шипением захлопываются, а машина набирает ход - мне хочется, очень хочется выстрелить в эти хмурые лица, потухшие глаза и усталые уши - неутихающей сиреной оглушительного визга:
уиииииии...
…и соковыжималку
Я роюсь в кармане и вытаскиваю первую попавшуюся монету. Ею оказываются пять рублей.
Хорошо, говорю себе я. И принимаюсь ждать.
Следовало надеть наушники, думаю я, чтобы не слышать объявления остановок, но я ведь не люблю «капли», а MDR-XD100 остались на работе.
То, что этот автобус не привезёт меня к первоначальной цели, я уже догадался. Что ж, это продолжается уже два года, ничего особенного. Хотя в каком-то смысле это даже невероятно, учитывая, что мои скитания происходят не в городе-миллионере.
Впрочем, «первоначальная цель» - довольно странное обозначение места, куда я стремлюсь. Да и стремлюсь ли? Ведь стремление - это нечто прямое. Стрела. Линия. Вектор. Если бы я стремился, то достиг пункта назначения в первую же субботу. Я же подбираюсь к финишу невероятным, искусственно удлинённым путём. Вместо того, чтобы перешагнуть через слиток серебра, я вытянул из него тончайшую многокилометровую проволоку и, зажав её конец в одной руке, другой забросил в город хаоса металлический клубок, где освобождённую нить развеял во все стороны демонический ветер слепого случая.
И теперь, спустя два года, я всё ещё иду по этой нити - не помня, сколько прошёл, не зная, сколько ещё предстоит.
Автобус останавливается. Выходит три человека, заходит четыре. Автобус едет дальше.
Автобус останавливается. Выходит пять человек, заходит снова четыре. Автобус едет дальше.
Автобус останавливается. Выходит два человека, заходит пять. Автобус едет дальше.
Автобус останавливается. Выходит шесть и один человек. Автобус едет дальше.
Я отворачиваюсь от широкой ленты дороги, чтобы не видеть номера, который довёз меня сюда. Потом закуриваю сигарету и осматриваюсь.
Район похож на центральный - жилых домов практически нет. Передо мной квадратным червем тянется торговый ряд самого разнообразного свойства: продукты, аптека, бытовая химия, канцелярия, розлив воды... За ним, чуть в стороне, возвышается магазин бытовой техники.
Я курю и смотрю, курю и смотрю. И когда столбик пепла, дойдя до фильтра, невесомо обрушивается мне под ноги, план действий обретает полную ясность.
Я снимаю вязаную шапку, сворачиваю её и кладу в карман. Поправляю волосы. Полностью расстёгиваю куртку, являя миру чёрный пиджак, в вырезе которого маячит белоснежная рубашка. Затем достаю из кармана пиджака одноразовую марлевую повязку и цепляю её петли себе за уши.