Змейка полностью рассеялась, и я снова вижу: шкаф, окно, полки с книгами, столик с ноутбуком, стул с накинутой кофтой. Вижу, хотя не открыла глаза. Нет, не сквозь веки, но всё же. Это зрение слепого, изучившего каждый предмет в своём обиталище. Бесцветящее зрение мёртвого. Все предметы - лишь оттенки серого, но видны столько безошибочно, что я могла бы пересечь комнату, взять с полки книгу, вернуться в кровать и лишь тогда открыть глаза, чтобы удостовериться в своей правоте: «Кибернетический Пегас».
Всё кончено. Придётся переучиваться.
Только теперь понимаю: не только на звезду. Подошла к окуляру, думая, что взгляд в него откроет мне человека. Позволит понять моложавую грусть. Этот взгляд, в глубине которого теплится, еле-еле, но теплится неистребимая, смешная для многих надежда... на что? Это лицо должно было состариться, но не так, как иные. Чувство, что спит и не может проснуться, и тут прихожу я и краду планету. Ну же, ну же. Но в ответ - лишь молчание и спокойствие, молчание и спокойствие. Ему всё равно. Почему он мне позволяет?
Я подношу ладонь к глазам и медленно начинаю сближать подушечки большого и указательного пальцев, смотря в просвет между ними. Когда расстояние уменьшается до миллиметра, на них возникают маленькие, тянущиеся друг к другу бугорки, вырастающие в мягкие сосульки и сливающиеся в перемычку раньше, чем кожа ощутит прикосновение к самой себе. Столь же медленно я развожу пальцы, и перемычка рвётся. И это происходит со всеми предметами, что соединяешь, приближая к глазам. Они все липнут друг к другу, и я не знаю, чем это объяснить. Притяжение молекул? Свойство световых волн? Особенность зрения? Всех людей или только моего? Множество раз я хотела узнать, но так получается, что этот нехитрый опыт я всегда провожу тогда, когда лишена возможности заниматься чем-то другим, от скуки или болезни, а когда появляется занятие, я тут же забываю о своих намерениях.
Я вздыхаю и сглатываю, пропуская слюну словно между двух круглых камней.
Неделя это слишком мало. Я бы хотела, но неделя - это слишком мало. Ведь я даже не успела понять, чего сама добиваюсь. Не успела понять, кому нужна помощь. Не успела понять ничего.
Всё кончено. Я отворачиваюсь к стене, погружаясь в безумие ковровых узоров, где когда-то мне открывались панорамы невиданных стран, просторы сказочных ландшафтов, порталы в иные миры... Сейчас же это - лишь калейдоскоп из мазков различных красок, гнетущий своей бессмысленностью, неспособный на сдвиг и путешествие.
Всё кончено.
Моргает, дырявый
Не обернись, не напугай, ведь я всего лишь тихий странник...
Дневной свет бледен, неровен и стар. Густая, желтоватая пена облаков быстро, приметно для глаза плывёт в голубом море неба, поминутно пленяя солнце в своих косматых объятиях. Где-то там, наверху - сильный ветер. Где-то там широким фронтом на отрезвевшую землю наступает сонная зима.
А внизу - мелькают руки, шуршат машины, поют телефоны. Движение согревает воздух, трепет порождает свет. Люди работают, употребляя летние соки на усталость и авитаминоз. Люди спешат на рабочие места. Люди спешат за покупками. Люди спешат отдохнуть и развеяться, поработать над своим удовольствием, доверить себя тому, кто работает. Они все нужны друг другу, чтобы поддерживать темп. И тот, кто обслужен сегодня, будет обслуживать завтра.
Я чувствую сопричастность. Я чувствую отчуждение. Мне хочется быть среди них, но ни с кем не общаться. Мою любовь, как и любое молчание, разрушает слово. Я хочу любить, не касаясь. Мне хочется раствориться, быть везде и повсюду, наблюдать за жизнью без боязни почувствовать фальшь. Быть всезнающим, беспомощным божеством.
А вокруг меня земля исходит прохладным потом. А вокруг меня - наступает весна. И грудь моя дышит ровно и ёмко, наполняя лёгкие до последней альвеолы.
И мне кажется, что я счастлив.
И, быть может, так оно и есть.
Ведь я иду за девушкой.
Она проходила мимо, когда я вышел на остановке, и на мгновение меня окутал странный, незнакомый дотоле аромат, совсем не похожий на так раздражающий меня запах спирта, прячущегося за пеленой эфирных масел. Что это было - мыло, шампунь, бальзам для волос, молочко для тела - я не успел разобрать. Не успел и позже, когда, словно подцепленный невидимым крюком, последовал за этой девушкой, стараясь ничем не выдать себя.
Она идёт, я прорываюсь следом, сквозь стволы людского леса. Но лица её я не вижу. Лишь джинсы да осенне-жёлтая куртка. Толстенная подошва башмаков. Не слишком импонирующе, но ведь и дело совсем не в этом. Это не то, что с Эми Паркер. Я не влюблён и не стремлюсь влюбиться. Вернее, я влюблён, но не в неё... Влюблён в саму влюблённость и не хочу к ней даже подходить. Я лишь хочу прожить немного времени рядом с ней. Немного - потому что вряд ли кто-то, кроме меня, болтается по субботнему городу с утра до вечера, ища: портрет, фактуру, запах.