Туда я и направляюсь. Стараясь не шуметь, я иду по эпоксидному покрытию, кое-где возле дверей прикрытому ковриками.
Внезапно чуть впереди открывается правая дверь. Из неё буквально вылетает пожилой лысоватый мужчина в очках. На плече у него висит небольшая сумка. Сунув ключ в замочную скважину и сделав два быстрых оборота, он суёт его в нагрудный карман и поворачивается в мою сторону.
Случайно, непреднамеренно мы встречаемся взглядами.
Я с ужасом ожидаю вопроса «Вы к кому?» или «Что вы здесь забыли?». Вопроса, на который я смогу ответить, но который с высокой вероятностью сорвёт всё мероприятие.
К счастью, человек оказывается настолько занятым, что ему до меня нет дела. Он так стремительно проходит мимо, что моё лицо овевает порыв слабого ветра.
Я дохожу до конца коридора и трогаю ручку на двери туалета. Не заперто.
Отлично.
Дверь открывается наружу. Я защёлкиваюсь на шпингалет, справляю нужду, давно вызванную соком с кусочками мякоти, и подхожу к раковине.
Как и прежде, в туалете в оба крана поступает лишь холодная вода. А пол, хоть и закрытый осколками кафеля, имеет приличные, ничем не замазанные щели под плинтусами.
Я умываю руки, смачиваю водой лоб и смотрю на себя в зеркале. В глазах моих - пустота. Или... Или всё же они светятся, светятся злорадством?
Не знаю, что за кретины строили или перестраивали это здание, но под этим туалетом, согласно моим вычислениям, находится кабинет, в котором - если график работы начальства не поменялся - сидят управляющая и её зам, тоже женщина. В этом коллективе вообще всегда были одни женщины. Кроме, естественно, грузчиков. Женский коллектив, идиотский коллектив. Самый дурацкий, склочный, истерический курятник, с которым мне только пришлось работать.
Постоянные придирки и слежение за ненужными мелочами. Неспособность выслушать и понять сотрудника, неспособность принять совет от рядового служащего, неспособность признать чью-либо правоту, кроме своей, лишённой элементарной логики. Вытеснение друг друга, палки в колёса, шёпоты за спиной, закулисное поливание дерьмом того, кому расточаешь улыбки. Грубость, хамство и обращение как с личным слугой. Наконец, нетерпение чужого счастья...
И заводилами всего этого корпоративного ада были две женщины, над которыми я сейчас стою.
Расстегнув куртку, я вытаскиваю из внутреннего кармана тонкий полиэтиленовый пакетик, на дне которого белеют кристаллы обыкновенной поваренной соли. Одна столовая ложка, достаточно. Я набираю в пакетик воды из-под крана, а пока набираю - думаю, почему я не решил использовать вместо этого презерватив. Может быть, потому, что с тех пор, как перестал ими пользоваться, я стесняюсь их покупать? Неважно. Важно то, что я смешал с водой не сахар.
Набрав воды в пакетик, я завязываю его и пару раз переворачиваю, помогая соли раствориться. Потом кладу его на сливное отверстие. Убедившись, что пакетик отлично задерживает воду, я открываю оба крана настолько сильно, чтобы они быстро заполнили раковину, но в то же время не издавали большого шума и дали мне время покинуть здание до того, как выявится причина потопа.
Пора дёргать.
Я выхожу из туалета, закрываю дверь и собираюсь уже уйти, как вдруг застываю. Мне приходит в голову ещё одна идея.
Замок. Замок в двери. Обыкновенный советский дверной замок, чей поворотный механизм держится, надеется всего на один гвоздик, соединяющий две его части.
Я вынимаю гвоздик и высовываю наружную ручку. Вторая остаётся по ту сторону двери. Наружу, ко мне - торчит круглый железный стержень.
Нет, неправильно! Дурья голова. Надо было открыть дверь, чтобы вытащить обе части. Но мне, как и тому, для кого я всё это делаю, нечем открыть дверь, а замок защёлкнут. Повернуть стержень можно разве что пассатижами. Я хочу снова собрать ручку, насаживаю её на стержень, но в этот момент гвоздик выпадает у меня из пальцев и теряется в щели под дверью. Дрянь, дрянь. Я резко надавливаю на стержень, но он достаточно тесно сидит в гнезде и потому не вываливается в туалет, а лишь съезжает внутрь. Не помня себя от ярости, не понимая, зачем это надо, я вытаскиваю из кармана карандаш, которым раньше писал путевые заметки и размышления, и, уперев его в стержень острым концом, наношу удар по тупому.
Раздаётся звон металла об кафель. Через открывшуюся дыру я вижу раковину, из которой на пол хлещет водопад.
В соседнем офисе слышится вопрошающий голос. Я стою в ужасе, еле успев сунуть ручку в карман. Голосу бубняще отвечает другой. Первый понимающе мычит. И вновь наступает тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом воды в туалете.