Друзья печально вздохнули, расстроенные тем, что последний прикол не состоится. Коца хотел предложить то же, что и Кекс, но следом за Певуном во дворе появился Серёга Симоненко и компания. Вся школа замерла, рассматривая перепачканную с ног до головы ватагу. Во двор выбежал директор с громкоговорителем в руках. Надеясь угомонить безудержный смех, Эраст Эдуардович, сам не зная, причём тут паника, крикнул:
- Без паники!
Во двор забежала немецкая овчарка. Вот теперь надо было кричать паника, но перепуганный директор детским голосом крикнул:
- Мамочка!
- Вот это я называю прикол, - засовывая швабру в дверные ручки, сказал Коца.
- Это да, - согласился Кекс, - удерживая двери, в которые пыталась ворваться вся школа.
Пережив приключение с овчаркой, Клеопатр Акакиевич в тревожном ожидании сидел в приёмной директора. Эраст Эдуардович лично вызвал учителя к себе в кабинет.
- Ну, Клеопатр Акакиевич, рассказывайте, как вы докатились до такой жизни, - улыбаясь, в шутку сказал директор.
Пытаясь разгадать, почему с ним шутят, Певун не спешил с ответом. Ёрзая на стуле, он мямлил что-то невнятное, которое сводилось к тому, что не он такой, а жизнь довела, и вообще, если его отпустят, то он больше не будет.
- Что не будете? Окна бить директору?
- Я не разбивал окна! – вскочив со стула, воскликнул Певун праведным фальцетом.
- А зачем, убегали? Как говорится: «На вору и шапка горит»! – крикнул директор, вроде бы обвиняя, и в тоже время смеясь.
Пытаясь выяснить, что происходит, Клеопатр Акакиевич набрался смелости и спросил напрямую.
- Ни в чём вас не обвиняют. Просто я хотел с вами поговорить, а вы бежать.
- Поговорить? Со мной? О чём?
- Не о чём, а о ком, - похлопав по плечу учителя, сказал директор.
Прекрасно понимая, о ком идёт речь, Певун встал и, взяв свой контрабас, направился к двери. Перегородив дорогу, директор извинился и в своё оправдание сказал, что упомянул о Марь Ванне только потому, что хочет взять Клеопатра Акакиевича назад.
- Назад?
- Обратно, - пояснил директор.
- Куда?
- На работу.
- А.., - ляпнув себя по лбу, сказал Клеопатр.
Не давая Клеопатру Акакиевичу опомниться от счастья, директор сказал:
- Мне кажется, что Марь Ванна в глубине души вас простила.
- О, я не верю своим ушам! От кого от кого, но от вас я такого не ожидал!
- Да что ж такое! – изображая обиду, говорил директор. – Я пытаюсь вам помочь, а вы в каждом слове видите колкость.
- Как вы можете мне помочь, если я обязан выехать из Богодухова.
- Не кипятитесь, мой друг, - усаживая Певуна, говорил директор. – Время прошло, все забылось. Если вы не будете так страстны, то кто знает, может, вы и будете вместе.
- Вы так думаете?
- Безусловно…вот только этот инспектор…
- Какой инспектор, - переспросил Певун, прекрасно зная, о ком идёт речь.
-Зеленоглазый высокий шатен.
- Тот, с которым я столкнулся в коридоре?
- Кажется, он хочет вскружить ей голову…или мне так показалось. Не важно, главное, вы согласны вернуться в школу или уже нашли новое место?
- Ха-ха-ха, - театрально рассмеялся учитель. – Конечно, в нашей стране на каждом углу работа, а учителей музыки вообще отрывают с руками и ногами.
- Так что, оформляемся?
- А Марь Ванна?
- Эту неприступную крепость я беру на себя.
Эраст Эдуардович прятался от Марь Ванны целую неделю. Завидев её в коридоре, он сворачивал в первый попавшийся класс или подзывал к себе неважно кого и с криками:
- Это что за бардак! - немедленно приказывал следовать за ним в кабинет.
Перед тем, как уйти с работы, Эраст Эдуардович смотрел в окно и шёл домой только тогда, когда был уверен, что Марь Ванна вышла из школы. Одним словом, прятался, пока не попался. Это случилось, как всё неожиданное. Он тупо шёл, она тупо вышла и, - здравствуйте.
-Что это вы от меня прячетесь, Эраст Эдуардович? – игриво прочирикала Марь Ванна.