Детский утренник прошел без сучка и задоринки. Детишек приехал поздравить Дед Мороз (незнакомый Наденьке мужик), Снегурочка (Райка Кабанова), председатель совхоза и директор школы. Все дети получили по мешочку с конфетами. Ей, Ольге Вагановне и даже Клавдии Даниловне, подарили красивую «новогоднюю» коробку конфет, небольшой пакетик с мандаринками и бутылку советского шампанского.
По окончании утренника Наденька, выйдя из клуба, увидела, что у магазина толпится народ. Вспомнила, что продавщица Мила, обещала привоз к Новому году сырокопченой колбасы. Наденька такую колбасу ела один раз в жизни, вкус запомнила и потому от рассказа Милы рот сразу наполнился слюнями. Да, цель Милы была — выучить сына. Выучить так, что б смог учится в городе, куда Мила и ее муж давно мечтали переехать. В совхозе обоих держали только едва ходячие матери.
Клавдии Даниловне колбаса была не нужна. Во-первых, зубов не осталось, во-вторых, дочь посылку из города прислала с такой колбасой. Ольга Вагановна торопилась на автобус. Новый год будет встречать с детьми в райцентре. У них наверняка колбаса будет. Наденька, быстренько перебирая ножками в тонких чулочках и войлочных сапожках, поспешила к магазину.
Колбасу привезли. Давали по батону в руки. Батон на семью. Столовая сегодня не работала и Антонида, с перехваченным после утренника внучком Федей, уже стояла в очереди. По ее расчетам, ей полагалось два батона. Если б Володька-паразит не напился с утра и имел силы прийти — взяли б три!
– А что, Тонь, Пашка твой совсем учителку бросил? – захотелось уточнить кому-то из соседушек. И Феди не постеснялись.
– А он и не подбирал! – гордо отозвалась Антонида. – Что он, собака на кости кидаться? В институт поступить хотел. Заниматься ходил, да не знает ничего, учителка-то. Видать, сама на двойки училась, так за это к нам и сослали. Уж и не представляю, чему задохлушка деточек-то выучит!
Обернуться бы Антониде, да она принялась наглаживать по голове обалдевшего от бабушкиных слов внучка. Головы стоявших в очереди одна за другой поворачивались к дверям, где, прижимая к груди сумочку, стояла молодая учительница. В магазине воцарилась гробовое молчание.
– Зато НЕ выучит, как коньяк под п@@@@й таскать! – четко и зычно прозвучал в тишине ответ Милы.
Народ аж дышать перестал. Хлопнула дверь.
А потом дверь хлопнула еще раз. Федя, обидевшись на бабушку, вырвался из ее цепкой руки и бросился наутек. Даже про пакетик с конфетами, что у бабушки в сумке лежал, забыл.
– Стой, паразит! – закричала вслед Антонида, забыв про Милу и коньяк. Заметалась по магазину. Бежать за внучком? Так вот она ж по очереди почти следующая! Взять один батон? Да на что он ей один? Семья-то вон какая! Вечером сыновья с женами придут, батона-то только понюхать каждому будет!
Антонида решилась бежать за внуком. Выскочила, а Феди и след простыл. Туда-сюда, нет пацана! Показалось, что около школы фигурка маячит. Звала-звала, все без толку. Подбежала-обозналась, не он! Плюнула в сердцах, пошла за батоном, а очередь прошла и тут Антониду, ждало потрясение похлеще, чем обвинения соплячки Милки и бегство внука. Очередь единым порывом ответила Воронихе на попытку пролезть к прилавку:
– Тебя тут не стояло!
Отдышавшись от возмущения, Ворониха злобно прошипела:
– Ничего, нужда придет, за копеечкой подползете!
И еще раз сплюнув, пошла прочь.
Новый год.
«Задохлушка!» – едва сдерживая слезы проговаривала Наденька, разглядывая в небольшое зеркальце худенькое личико. Как же ей было обидно! Ведь она к деткам всей душой! Ни одной двойки не поставила, только грозилась. И занималась дополнительно с отстающими, да с тем же Федей. Письмо ему плоховато давалось! И в кино водила! Да пусть с Пашкой, но водила, хоть все фильмы в городе видела! И вот заслужила: «Задохлушка!» Права была тетя Маша, деревенским палец в рот не клади-руку отгрызут! Как здесь три года выдержать?!
Наденька подбросила в печку полено и осмотрела комнатку. Новый год! Вспомнила, как весело проходил праздник в детском доме. Да и в институте всегда радовал, не смотря, на приближение сессии. А у нее даже веточки еловой нет! Сбегать в лес, хоть пару наломать? Наденька скинула платье, быстро натянула теплые штаны, оставшиеся с походных времен, старый свитер. Сунула ноги в валенки, с приобретением которых помогла тетка Аглая. Замоталась в платок, накинула шубейку. Прихватила из сеней старый ржавый колун. Незаметно для сельчан проскочила к лесу. Рубить ничего не пришлось. Опушка была завалена еловыми ветками. Народ, видимо, здесь елки зачищал, что б дома не возится.