Оказывается, Аглая Игнатовна шила на ручной швейной машинке, стоявшей в крохотной отдельной комнатке. Наверное, поэтому, бывая у нее в гостях, Наденька ни разу не видела «Кузнечиху» за работой. Ну вот «Голубой огонек» закончился и Наденька засобиралась домой. Гриша вызвался проводить. — Да тут рядом совсем, — засмущалась девушка. — А если волки? — предположил агроном. — Волки?! — Наденьке и в голову не приходило, что по деревенским улицам могут бродить звери. — Так среди леса живем! С Гришей спокойней будет, — поддержала Аглая Игнатовна племянника. Глафира Федоровна только покивала.
Горели редкие фонари, совсем не затмевая свет звезд. Искрился снег, поскрипывая под ногами. Мороз пощипывал за щеки. Где-то пели, где-то лаяла собака. — Вам, наверное, скучно у нас после Ленинграда? — вежливо спросил Гриша. — Да…Есть немного. Я никак к расстояниям не привыкну и к тишине, — созналась Надя. — А к удобствам? Воды наноси, дров наколи… — Это да… Но дрова колоть я умею. А вы в Москве учились? — Да, в Тимирязевке. Тоже от тишины отвык, привыкал долго. А в Москве, наоборот, к шуму никак привыкнуть не мог. У вас совсем, совсем родственников нет? — Нет. Ни кого. Я пробовала искать, но все умерли либо погибли. А волки и в самом деле в деревню приходят? — Бывает. Если корма в лесу мало, то выходят на окраину. Но бывало, что и по центру бегали. — Это же опасно, страшно! А охотиться на волков можно? — Нет, если в деревню не выйдут, то нет. Здесь же заповедник. За Белоглинским в лесу можно, но строго по путевкам. Вы на охоте были когда-нибудь? — Нет, что вы… А вы? — Давно, с дедом. Лес в войну выживать помогал. Грибы, ягоды брали. Дет места знал. — А я в грибах совершенно не разбираюсь… Незаметно они прошли за школу и, миновав небольшой проулок, оказались на соседней улице, где наткнулись на весьма колоритную парочку: молодая, немного растрепанная, женщина волокла из гостей пьяного мужа.
— С Новым годом!
Наде показалось, что Гриша поздоровался с сельчанами с иронией.
— С новым счастьем! — зло ответила женщина и с такой ненавистью взглянула на Наденьку, что «задохлушка» показалось лаской. Да что ж она всем так не угодила?! Настроение снова скатилось под горку. — Куда-то мы не туда зашли, — заторопилась девушка домой.
— Да, идемте… Совсем я вас заморозил…, — хмуро отозвался молодой человек и поспешил проводить Надю к ее каморке.
Бессонница.
Остаток новогодней ночи без сна провели несколько человек. Конечно же, Наденька Теняева, которая решила, что соберет в себе все силы и пробудет в недружелюбном Талицком три положенных года, но ни дня больше. Пусть там в Ленинграде ее никто не ждет, но ведь никто и не обзывает и зла не желает! Уедет, уедет обязательно, как срок выйдет! И будет у нее теплая комната и теплая ванна и теплый претеплый туалет! Второй не спалось Воронихе. С Пашкой уладилось, бросил «задохлушку», так Володька запил! Понятное дело, как с такой женой не запить? Двадцать пять лет бабе — родить не может! Вот позорище-то! Хоть разводи! А разведешь, кого сватать? Девки все нынче капризные пошли! Работать ленятся! Третьей, кто не сомкнул в новогоднюю ночь глаз, была Алена Андрюшкина. Муж нещадно храпел и душил перегаром. Алена ушла спать на маленький диванчик в большой, прохладной комнате, но там стало душить чувство вины перед Гришей Егеревым. И ненависть к «учителке». С раннего детства прочили Алену в невесты Гришке. Жили по соседству. Можно сказать, что дружили. Он приходил ее по математике подтягивать. Ее родители против не были: парень спокойный, рукастый, не пьющий. Мать пенсию получает за мужа, какой-никакой, а достаток в семье есть, да и хозяйство: куры, корова, поросята. Чем плох? Видом, правда, неказист. Высокий, худой, словно журавль, ну так были б кости, как говорится, мясо нарастет. Да вот только сам Гришка ничего Алене не обещал. Ну хоть словечком, хоть полсловечком оговорился бы — нет! Молчал. В городе учился — молчал. В армию уходил — ждать не просил. Писал редко и ни в одном письме не обмолвился, мол люблю, жди. Дождалась бы, ей-богу дождалась, если б намекнул! А Володька, как из армии пришел, как сразу и заявил: «Моя!». Мать отговаривала. Да куда там! Хотелось вкусно есть и мягко спать, а и свининки лишний кусочек и перинки пуховые все у Андрюшкиных было. Польстилась, а теперь вот лежит на жестком диване и даже куриное крылышко в горло не лезет. Может пойти к мамане Гришкиной? Покаяться. Ей помошница в хозяйстве нужна. Она, Аленка, работы не боится, сама со всем хозяйством справится, не то, что «задохлушка»! Точно! Завтра и пойдет!