Глафира Федоровна приходу девушки обрадовалась. Быстро собрала ужин. Гриша помогал матери накрывать на стол. Разговор завязался о погоде, о природе, потом, под чай с баранками, со стен были сняты рамочки с фотографиями. Наденьке показали деда Игната с его первой семьей, Марию и даже бабу Ефросинью и деда Николая.
– А у меня только от мамы карточка осталась с завода. В отделе кадров дали. От отца ничего, – посетовала Наденька.
– А в военкомат обращались? – напомнил Гриша.
Наденька помотала головой.
– Обязательно напишите. Там может есть.
– Мам, я собак в хлев запущу, – предупредил Гриша, когда стали убирать со стола. – Как бы гостей ночью не было.
– Так собаки отгонят, – удивилась Наденька.
– Волков – нет. Бояться они их.
И гости ночью пришли!
Путаясь в халате Глафиры Федоровны, перепуганная выстрелами и воем Наденька побежала в сени, где на крыльце стоял Гришка в валенках, штанах и майке, с ружьем в руках.
– Вот развелось на нашу голову! – пробурчал он, делая очередной выстрел в темноту. – Иди в дом, замерзнешь!
– Убили?!
– Нет, только попугал. Возись потом с ним, закапывай.
– А разве волков не едят?
– Надя, замерзнешь! Волков не едят, если только совсем живот подведет с голодухи. Падальщики они.
Гриша, приобняв девушку за плечи, подтолкнул ее в дом и, пройдя следом, запер дверь.
Зима продолжается.
То, что наутро после нашествия волков, от которого пострадало и Талицкое, учителку привез агроном не осталось незамеченным. По селу пополз шепоток, но вслух обсуждать Надю побаивались из-за Глафиры. Все знали, что именно ей, а не родной внучке, ведьмы Фроськи дар перешел. Вон Райке Кабановой как досталось!
Вечер по Гоголю провели. В музей съездили. В кино детишек в Белоглинское больше не возили. Какой-никакой клуб в Талицком был и председатель распорядился, что б по субботам привозили кино в него. Привозили и детские фильмы. Тут перед Наденькой и Ольгой Вагановной встала задача, как совместить в субботу с сеансами вторую смету третьеклашек, а то уроки проводить не с кем стало. Справились.
Театральная деятельность приостановилась. Точку в борьбе с иконами поставила теща Артема Кузнецова, вставшего во главе совхозного комсомола. Огрела зятя снеговой лопатой по хребтине, когда тот попытался снять иконы в ее доме. Против тещи Артем идти не посмел.
Учителка теперь ездила в город с агрономом. И не просто ездила, а еще заходила к нему домой после поездок. И уж совсем невиданное дело -- «задохлушка» повадилась с агрономом на лыжах гулять! Это для Талицкого было делом совсем чудным, что б с бабой да на лыжах!
Все шепотки доходили до Алены Андрюшкиной, прибавляя ей бессонных ночей. К Глафире Федоровне молодая женщина так в январе и не выбралась. В конце концов, шепот стал настолько громким, что Алена не выдержала и отправилась в Белоглинское.
– Тебя никто не гнал за Володьку, мать, наоборот, отговаривала. Знаем мы этих каторжников! Меня без отца оставили, на Игната Николаевича донос написали! Твоим тоже досталось! Освободится хочешь – уезжай в город, – выговаривала Глафира Федоровна Алене, поя ее чаем.
– Не хочу в город. Я Гришу люблю! Зачем вам «задохлушка» эта? Ведь уедет через два года и бросит его. Одной мало? Я ж и за скотиной могу и на огороде. А она воды по полведра таскает!
– Любила б за Володьку не пошла! А я в Гришины дела не лезу. Кого выберет, та и будет, но тебя близко к дому не подпущу, хоть зараз по пять ведер таскай! Вот и весь мой сказ! Хочешь счастья – уезжай!
Поджав губы, Алена откланялась, затаив обиду.
Наденька ругала себя. Разве так можно, что б сначала один нравился, а потом сразу другой? Плохо так, неправильно. В тот день, когда привез из Белоглинского, не стесняясь и не спрашивая разрешения, прошел вслед за ней в комнату, напугав Наденьку своей напористостью.
– Почему на правом окне вторую раму не вставляешь?
– Так проветривать же надо, а рама сплошная.
– Понятно. Где она у тебя? А это что? Нет, Надя, это не топор. Это недоразуменье!
Подхватив ржавый колун и раму, Гриша ушел, но через десять минут вернулся с хорошим топориком. Скинул тулупчик и нарубил мелких лучинок для растопки.
– На пару дней хватит. Потом заеду. Двери крепче закрывай и по ночам по улицам не ходи. Если в Белоглинское нужно, к нам заходи. Ключ на притолоке. Маманя на работе может быть.
Глафира Федоровна работала «в теплицах».
Через два дня Гриша принес очищенный от ржавчины колун, остро заточенный и прилаженный к новому топорищу, а еще раму с форточкой! И сам вставил ее в окно. И лучинок наколол.