И вот однажды Шурик с тремя пацанами вступил в спор на дальность ныряния под "гонками". В этом нырянии ничего сложного и особо опасного не было кроме одного: выныривать тебе приходилось как раз между плотами, высовывая голову над водой чтобы глотнуть порцию воздуха, а уж потом, в случае необходимости выплыть из-под плотов в сторону на свободную воду. К сожалению, расстояние между плотами было различное: и полметра бывало, и десять сантиметров, куда и голову просунуть невозможно, не то что вылезти из воды на плоты.
Конечно, соревнующиеся всегда перед нырянием проходили по "гонкам" и изучали места, куда они могли беспроблемно вынырнуть, заодно прикидывая дальность ныряния.
Соревнование проходило по уже сложившимся правилам. Участники забирались в воду в самом широком месте между "гонками" и по команде судьи погружались в воду ногами вниз. Течение подхватывало ныряльщиков и тянуло вперёд под "гонками". Они разворачивались под водой головой вперёд и плыли под плотами, считая просветы между ними над головой. Победителем считался тот, кто вынырнет в просвет между плотами, отстоящий от стартового на большее количество плотов.
Всё было хорошо, и в этот раз Шурик быстро оставил позади себя своих соперников. Но, к сожалению, сбился в подсчёте просветов над головой, посчитав, что вполне сможет доплыть до следующего, забыв, что этот просвет очень мал по длине - всего десятисантиметровый, и просунуть голову в него не удастся.
Так и оказалось: как Шурик не пытался найти просвет между плотами в "гонках" пошире - у него ничего не получалось! Воздух в лёгких уже заканчивался, и он стал задыхаться, стараясь головой расширить просвет между брёвнами, чтобы вынырнуть и глотнуть воздуха. Конечно, это сделать было невозможно, и Шурик уже стал прощаться с жизнью, когда почувствовал, что его голова с трудом, но проходит между торцами брёвен двух последовательно стоящих плотов, хотя перед этим никак не пролезала. Недаром говорят: голова прошла, то и туловище пролезет, тем более у ребёнка. И он каким-то чудом сумел вылезти на плоты.
Соперники Шурика подбежали к нему и с ужасом рассматривали отверстие, в которое он сумел вылезти. Оно опять уменьшилось до того значения, которое было ранее. Шурик, конечно, выиграл соревнование, но после этого никогда больше ни в чём подобном не участвовал. Зарёкся.
"Это опять меня спас мой оберег! А если бы в этот раз он не сработал? И я бы утонул? Больше никаких приключений такого рода! Хватит!", - раздумывал он, направляясь домой.
* * *
Это были самые ранние впечатления Шурика из детства, когда он вполне осознанно понял, что спасся только благодаря подаренному Юриком ему оберегу.
Без последствий чудесное спасение Шурика не осталось. Толпы пацанов приходили к "гонкам" и рассматривали, а потом и замеряли отверстие, в которое он сподобился протиснуться, чтобы спасти свою жизнь. Десять сантиметров! Именно такое расстояние между плотами, куда Шурик смог пролезть, имело место быть! И никакие попытки раздвинуть его шире с помощью металлических труб ни к чему не привели: брёвна не раздвигались! И только он один знал и понимал, что это - оберег! Его спаситель! Даже после того, как эти "гонки" были пущены в разделку на доски, и поток любопытствующих, среди которых были и вполне взрослые люди, иссяк, так как смотреть больше было не на что, легенда о спасении пацана ещё долго ходила в городе.
После этого случае к Шурику прилепилась кличка, которая ему совершенно не нравилась, но что он мог с этим поделать? "Пролаза" или "лазука", типа, в любую дырку пролезет! Так и звали Шурика пацаны вплоть до восьмого класса, когда он с семьёй переехал в другой город, перешёл учиться в школу рабочей молодёжи (ШРМ) и стал работать на заводе.
Но это - уже другая история, разделившая жизнь Шурика на две неравные части.
* * *
Следующие семь лет пролетели для главного героя чрезвычайно быстро. Было множество бытовых событий, которые конечно очень важны для семьи, но не несут такого определяющего значения для Шурика. Хотя, конечно, как посмотреть. Шурик, позднее проанализировав свою жизнь в этот период, отметил несколько весьма спорных моментов, когда только оберег помог ему её сохранить или избежать серьёзных травм.
* * *
В 1957 году мать Шурика на своей работе получила наконец отдельную трёхкомнатную квартиру. К этому времени дом у реки, в котором жил Шурик, был почти полностью расселён: по крайней мере все руководящие работники получили жильё в новых домах города.
Его мать на самом деле была отличным работником, очень хорошо справлялась со своими обязанностями, работая старшим инспектором в управлении трудовыми резервами области. Недаром окончила Московский институт стали и сплавов в 1940 году и работала по распределению вместе с мужем на Ижорском заводе под Ленинградом. Она проработала всю войну, будучи в эвакуации с ижорского завода, на челябинском танковом заводе контролёром качества броневых башен танков. А это была расстрельная должность: работая на заводе, надо было иметь и мужество, и силу воли, чтобы отстаивать своё мнение по качеству башен, за которое она лично отвечала: ведь план завода всегда "горел"! И от её личного мнения и личного клейма, которым она должна была клеймить пропускаемую ею продукцию, зависело выполнение плана огромного военного завода. А значит и жизни танкистов на фронте. А также и премии, и пайки, и благополучие руководства завода. А это не малого стоило.