Война поглощала почти половину бюджета и отвлекала четверть мужского населения от созидательной деятельности. Это подрывало экономику страны и обостряло социально-политическую обстановку.
Правительство Салазара было вынуждено привлекать инвестиции со стороны для обеспечения военных действий. В итоге в этот период частный сектор получил инвестиций в десять раз больше, чем за весь период после Второй мировой войны.
Это укрепляло местный монополистический сектор, что в условиях жесточайшей конкуренции ущемляло местную мелкую буржуазию и заставляло её сопротивляться. В ряды этого сопротивления входили рабочие, студенты, либеральная интеллигенция.
В декабре 1963 года был создан Патриотический фронт национального освобождения.
Правительство ответило террором, апогей которого пришёлся как раз на 1964 год. Репрессиям подверглись все инакомыслящие, в том числе интеллигенция, религиозные организации.
Антиправительственные выступления поддержали и студенты Лиссабонского университета.
Эдель была очень далека от политики, но и она на себе почувствовала ухудшение материального положения, так как её вложения в местных банках и дивиденды с акций местных предприятий стали приносить меньший доход, чем раньше. Конечно, если бы сознание архимага Густова седьмого не слилось с её сознанием, она едва ли стала бы участвовать в протестах студентов. Однако Эдель, обладая частично сознанием архимага, не могла беспечно отнестись к собственным финансовым потерям в результате политики правительства, что безусловно отразилось на её поведении.
Репрессии против студентов последовали немедленно и многие из них были забраны в армию и отправлены на войну в Африку, другие сумели быстро покинуть Португалию. Поддавшись некоему "стадному чувству" среди покинувших Лиссабон оказалась и Эдель, которая летом 1964 года оказалась в Париже, где и решила продолжить учёбу в Сорбонне.
Она купила небольшую квартиру недалеко от Сорбонны, и с головой окунулась в парижскую жизнь, поскольку благодаря слиянию сознаний теперь отлично могла разговаривать на французском языке.
* * *
Жизнь в Париже совершенно отличалась от её прежней жизни в Лиссабоне. Во-первых, город был на порядок больше, во-вторых считался центром Мира, где искусства были законодателями мод, в-третьих - был переполнен молодёжью. А самое главное: никто из её окружающих не знал перипетии случившихся с ней несчастий, что очень укрепляло её самооценку.
Эдель быстро познакомилась со своими новыми сокурсниками, у неё появились друзья и подруги, с которыми она весело проводила время, не забывая при этом о необходимости хорошо учиться. За этим строго следила часть её сознания, доставшаяся ей от архимага.
Люди, близкие к Эдель, всегда удивлялись её способности в случае необходимости переходить от дружбы к ненависти в случае незаслуженных обид и оскорблений. Она могла доставить много неприятностей людям независимо от их прежних отношений, поступивших подло по отношению к ней.
Она была богата, красива, умна и могла позволить себе многое, что не могли позволить её приятели. И вовсю пользовалась этим. Вокруг неё сплотился кружок приверженцев, которыми она управляла, используя, в том числе, свои материальные возможности.
* * *
Эдель, анализируя произошедшую неудачную реинкарнацию архимага, всё чаще задумывалась над причинами её отклонения от запланированного результата.
"Я, конечно, не помню ничего из прошлой жизни архимага до реинкарнации его в моё тело, но такой итог его жизни - довольно странен. Он явно ему не свойственен, тем более, что архимаг почему-то реинкарнировался в женское тело. Надо мне попробовать воспользоваться общей с архимагом памятью и попытаться прояснить ситуацию: это позволит мне достигнуть душевного спокойствия. А для этого покопаться в закоулках памяти: может быть и удастся что-нибудь выудить оттуда."
Оказавшись в Париже, круг её друзей и поклонников значительно вырос и среди них она отметила несколько человек, явно наслышанных о магии и эзотерики. Осторожные расспросы и вопросы к ним позволили Эдель выйти на некоего Давида - студента Сорбонны. Он обучался философии и был знаком с выходцем из Туниса по имени Нусратуддин, имеющим статус беженца. Давид был убеждён, что этот человек обладал некоторыми познаниями в магии и не раз показывал весьма необычные фокусы, совершенно не имеющие своего материального объяснения. По её просьбе Давид познакомил Эдель с этим человеком.