— Ах да. Но верно и то и другое. В обоих случаях я боюсь некомпетентного подхода. Можно ничего не делать, а можно действовать как слон в посудной лавке. Некомпетентное бездействие или некомпетентная агрессия — теперь понимаешь, о чем я?
У Гурни было ощущение, что перед ним только что споткнулись и попытались выдать это за пируэт. Что-то тут не сходилось. Его опыт говорил, что если высказывают две разные причины какого-либо решения, значит, существует третья — истинная — причина, о которой умалчивают.
Как будто уловив сомнения Гурни, Меллери внезапно сказал:
— Мне надо быть с тобой честным до конца, говорить более откровенно. Ты, конечно, не сможешь мне помочь, если у тебя не будет полной картины происходящего. Понимаешь, сорок семь лет я живу двумя разными жизнями. Первые две трети своего жизненного пути я шел неверной дорогой, стремительно ведущей куда не надо. Все началось в колледже, а после колледжа усугубилось. Я стал больше пить и превратил свою жизнь в бардак. Я продавал наркотики богатым клиентам и заводил с ними дружбу. Один такой клиент настолько впечатлился моей способностью красноречиво всучивать людям дерьмо, что устроил меня работать на Уолл-стрит — и я впаривал бессмысленные биржевые сделки по телефону всяким жадным идиотам, которые верили, что за три месяца можно удвоить их вклад. У меня отлично получалось, и я стал очень неплохо зарабатывать, а уж эти деньги вымостили мне дорогу к полному безумию. Я делал все, что мне вздумается, и практически ничего из того времени не помню, потому что почти всегда был мертвецки пьян. Я угробил десять лет ради обогащения выводка ловких, бессовестных ворюг. Потом умерла моя жена. Ты вряд ли об этом знаешь, но я женился на следующий год после окончания колледжа.
Меллери потянулся за стаканом, сделал глоток и задумался, как будто этот глоток пробудил в нем какую-то новую мысль. Когда стакан был наполовину пуст, он поставил его на ручку кресла, секунду посмотрел на него, затем продолжил:
— Ее смерть меня потрясла. Она повлияла на меня сильнее, чем все, что произошло за пятнадцать лет нашего брака. Честно говоря, жизнь моей жены стала для меня что-то значить, только когда она умерла.
Гурни показалось, что эта аккуратная ирония и последовавшая пауза были хорошо отрепетированы.
— От чего она умерла?
— Это описано в моей первой книге, но я вкратце тебе перескажу. Мы поехали в отпуск на полуостров Олимпик. И вот как-то вечером сидим мы на пустынном пляже, смотрим на закат. Эрин решила искупаться. Обычно она отплывала метров на тридцать и плавала взад-вперед вдоль берега. Она вообще любила всякого рода зарядку.
Он помолчал, прикрыв глаза.
— Тем вечером было то же самое?
— В каком смысле?
— Ты сказал, что обычно она так плавала.
— А, ну да. Да, в тот вечер все было как обычно. По правде говоря, я точно не помню, потому что был пьян. Эрин зашла в воду, а я остался на берегу с бутылкой мартини. — Уголок его глаза нервно дернулся. — Она утонула. Те, кто нашли ее тело недалеко от берега, также нашли меня, валявшегося в пьяном беспамятстве.
Снова выдержав паузу, он слегка натужно продолжил:
— Видимо, у нее свело ногу… или что-то в этом роде… но в любом случае она наверняка звала меня на помощь… — Он замолчал, зажмурился и потер дергающийся глаз. Когда он снова открыл глаза, он оглянулся, как будто впервые увидел, где находится.
— У тебя здесь очень красиво, — сказал он с грустной улыбкой.
— Ты сказал, что ее смерть сильно на тебя повлияла?
— Очень сильно.
— Сразу или потом?
— Сразу. Это звучит банально, но у меня действительно случилось прозрение. Оно было болезненнее и живее всего, что я когда-либо испытывал. Я впервые в жизни осознал, как я живу и насколько разрушительным было все, что я делал. Не хочу сравнивать себя со святым Павлом, которого настигло озарение по дороге в Дамаск, но это был момент, когда я твердо решил жить по-другому. — Последние слова он произнес с убийственной убедительностью и явно не в первый раз.
Гурни подумал, что Меллери мог бы вести семинары по Убийственной Убедительности.
— Для начала я сдался в реабилитационный центр для алкоголиков. После курса детоксикации я пошел к психотерапевту, чтобы убедиться, что я действительно нашел истину, а не сошел с ума. Терапевт меня поддержал. Я снова отправился учиться и получил два дополнительных образования — по психологии и по психологическому консультированию. Моим сокурсником оказался один пастор из унитарианской церкви, и он предложил мне поговорить о моем «обращении», как он это назвал. Мы хорошо пообщались. В результате я стал читать лекции в разных унитарианских церквях, и из этих лекций сложилась моя первая книга. По ней сняли трехсерийный фильм для канала «Пи-Би-Эс», а потом выпустили его на кассетах. Такого рода событий произошло множество — череда случайностей как будто вела меня от одной удачи к другой. Меня пригласили провести несколько частных семинаров для знаменитых и сказочно богатых людей. В итоге я основал Институт духовного обновления. Те, кто ко мне приходит, в восторге от того, чему я учу. Понимаю, что это звучит как бахвальство, но это правда. Некоторые из года в год возвращаются послушать одни и те же лекции и пройти через те же духовные практики. Мне трудно это произнести — слишком претенциозно выходит, — но из-за смерти Эрин я заново родился и зажил удивительной жизнью.