Отец в квартире еще немного побушевал, напирая в основном на то, что, если его оболтус-сын погибнет в каком-нибудь темном углу от руки бандитов, то ему, Беляеву-старшему, совершенно нет никакого смысла день за днем биться за укрепление и процветание собственной фирмы.
— А если я не буду так биться, — продолжал отец, — то у меня не будет постоянно подниматься давление! А если не будет подниматься давление, то нам не понадобится снимать на лето дачу и потом сидеть там среди комаров!
— Боренька, успокойся, пожалуйста, — умоляла Нина Ивановна. — Смотри, ты уже весь красный. А если не хочешь дачу, не надо.
— Дачу надо, — заупрямился Борис Олегович. — Раз ты меня заставила столько времени потратить на ее поиски, то я теперь умру, но найду.
— Мне кажется, я неплохой дом присмотрела на соседней с Танечкой улице, — тут же сказала жена. — Надо, когда поедем в следующий раз, узнать, не сдают ли его?
— Не надо ничего узнавать, — возразил папа Олега.
— Почему? — удивилась Нина Ивановна.
— Снимаем ту дачу. Рядом с Таниными родителями, — отозвался глава семейства Беляевых.
— Какую? — изумилась жена. — Где куры?
— Именно, — ответил Борис Олегович. — Моему оболтусу-сыну хочется жить рядом с Танькой. Вот и пускай. А я… — смиренно добавил он. — Ничего. Я уж как-нибудь потерплю.
— Спасибо, папа! — вырвалось у Олега.
— Марш спать! — строго прикрикнул в ответ отец. — Тебе завтра в школу. И так неизвестно, где шлялся до половины двенадцатого.
— Боренька, успокойся, — поспешила предупредить новый взрыв эмоций Нина Ивановна. — Олежка уже давно дома.
— Спокойной ночи! — немедленно скрылся в ванной сын.
Вскоре он, затворив дверь в свою комнату, улегся в постель. Однако прежде, чем мальчик погасил свет, в дверь принялся настойчиво скрестись Вульф. Олег впустил пса. Тот устроился на коврике возле кровати и немедленно заснул.
Олег отворил форточку. В комнату ворвался ветер. Он был еще холодным, однако нес в себе неуловимые запахи весны. Мальчик натянул до подбородка одеяло. Ему нравилось засыпать в прохладной комнате. Даже зимой. Хотя Борис Олегович часто жаловался, что сын простужает его своими вечными сквозняками.
Олег прикрыл глаза. Вульф уютно посапывал. С кухни доносились негромкие голоса родителей. Судя по их отдаленным репликам, мальчик понял: они продолжают обсуждать предстоящее лето на даче.
«Удачно сегодня все складывается, — с радостью подумал Олег. — И погуляли с Танькой отлично. Если бы еще ее мать балконе не стояла… Но ничего. Теперь мы целое лето будем жить по соседству. Только бы Таньке сегодня от матери не очень сильно влетело.» Олег зевнул. Ему вспомнился бронзовый лев. «Интересно, откуда он все-таки там взялся? — подумал мальчик. — Это надо обязательно выяснить». Тут Вульф вдруг угрожающе зарычал.
— Ты чего? — взвияся от неожиданности на постели мальчик.
Он глянул на коврик. Оттуда по-прежнему раздавалось свирепое урчание.
— Вульф, тихо! — прикрикнул хозяин.
Пес не послушался. Теперь он рычал громче прежнего.
— Спятил? — свесился Олег с кровати.
В следующий миг он в ужасе отпрянул. Вместо Вульфа на коврике лежал… бронзовый лев. Грива его и туловище блестели под полной луной, которая светила прямо в окно комнаты.
— Вульф, где ты? — проговорил мальчик.
Голос его эхом разнесся по комнате. Пес не откликнулся.
— Вульф! — еще раз попытался позвать Олег.
Львиный рык был ему ответом. Сияние словно притягивало. Мальчик опять свесился над ковриком.
Бронзовый лев не двигался. Лишь по-прежнему угрожающе рычал.
«И зачем только мы его подобрали?» — охватило мальчика запоздалое раскаяние.
Сияние стало ярче. Теперь оно всполохами освещало комнату.
— Ты прав. Не надо было, — вдруг отчетливо прорычал лев. — Люди часто делают то, что совсем не надо.
В комнате повисла мертвая тишина. Олег не мог отвести взгляда от бронзового льва. Маленькая фигурка словно притягивала к себе.
«А вообще, откуда он тут взялся? — вдруг подумалось мальчику, — Я же его оставил у Тани».
— Что было, то прошло, — немедленно прорычал бронзовый лев.
— А где Таня? — заволновался мальчик.
— Теперь уже поздно спрашивать, — немедленно последовал ответ льва.
— Почему поздно? — прошептал мальчик. Сердце у него сжалось от самых худших предчувствий.
Лев промолчал. Бронзовая грива зашевелилась. Хвост, увенчанный кокетливой кисточкой, мелко подрагивал. Лев вдруг начал стремительно расти. Теперь он едва помещался на коврике.