— В общем-то, на звонок я и впрямь нажал рановато, — спокойно признал он. — Но чего теперь зря страдать по этому поводу.
— Зря страдать не будем, — кивнул Олег. — Давайте-ка обойдем этот особнячок с другой стороны.
— Правильно, — оживился Женька. — Тут окна занавешены. А там, наверное, открыты. Вот мы и поглядим.
Ребята обогнули особнячок, чтобы зайти с тыла. Однако им не повезло. Во двор попасть было невозможно. Особнячок образовывал вместе с другими зданиями двор-колодец. Если в него когда-нибудь и вели арки, то после реконструкции их застроили.
— Пошли в параллельный переулок, — поманил друзей Олег.
Остальные прекрасно поняли его замысел. Олег хотел попытаться проникнуть во двор через дом, стоящий напротив. Но и в другом переулке четверых друзей ожидала неудача. Там оказался почти точно такой же особнячок. Тщательно отреставрированный, с очень нарядной дверью, окнами, забранными жалюзи, и латунной табличкой с надписью «ЗАО «Милосердие».
— Ну и конторы тут, — покачал головой Пашков.
— Когда написано «Милосердие» — это, как пить дать, прикрытие для каких-нибудь мафиозных структур, — с таким видом произнес Темыч, будто бы лично имел дело с подобными организациями. — Говорил я вам: вляпались наши девчонки. И все из-за Моей… Твоей…
в общем, Школьниковой, — вновь напустился он на Пашкова.
— А я уверен, что из-за твоей Катьки, — отбил выпад Лешка. — Она у тебя всюду лезет.
— Катька не такая дура, чтобы с мафией связываться, — возразил Темыч.
— Значит, по-твоему, Машка дура, — сжал кулаки Пашков.
— Конечно, дура, — откликнулся Темыч.
— Обе они у вас дуры, — вмешался Женька. — Чего их, скажите на милость, туда понесло?
— Их-то ладно, — с беспокойством проговорил Олег. — А вот зачем Танька с ними пошла?
— Ага! — возмутились Пашков и Темыч. — Значит, Танька, по-твоему, умнее Машки и Катьки? Чего же она их не остановила?
— Вы лучше скажите мне, что это за «Идеал»? — спросил Женька.
— Главное, как забаррикадировались-то, а? — попытался заглянуть в окна Пашков.
Однако сквозь жалюзи ничего видно не было.
— А вдруг это вообще одна контора? — высказал догадку Темыч. — С одной стороны «Милосердие», с другой — «Идеал». И в обе двери никто чужой не пройдет.
— Но девчонок пустили, — задумчиво поглядел на друзей Олег.
— Выходит, они там кого-то знают, — отозвался Пашков.
— В «Милосердии» или в «Идеале»? — спросил Женька.
— Если зашли в «Идеал», значит, в нем, — ответил Олег.
— Наверное, заранее условились, и там уже их ждали, — добавил Темыч.
— Ясное дело, — согласился Пашков. — Иначе мимо этого мужика не пройдешь.
— Мужик мощный, — подтвердил Женька.
— По-моему, я догадался, что это за контора, — внезапно объявил Темыч.
Остальные разом повернулись к нему.
— Если догадался, то говори! — потребовал Женька.
— «Идеал» — это служба знакомств, — с важностью произнес Тема.
— Служба знакомств! — воскликнули ребята.
— Именно, — кивнул коротко стриженной головой Тема. — Там ищут свои идеалы. Поэтому девчонки от нас все и скрыли.
— Ну да, — горестно вытянулось лицо у Пашкова. — Машка два раза сказала, что у женщин свои секреты. А какие у них могут быть от нас секреты?
— Ежу понятно какие, — вздохнул Женька. Он все еще переживал личную любовную драму уже годовалой давности, когда Лерка-баскетболистка из юношеской сборной России променяла его на другого парня. Лерка тоже долгое время скрывала правду. И прикидывалась, будто у нее просто нет времени встречаться с Женькой.
— Да-а, — продолжал долговязый мальчик. — Машка-то с Катькой ладно. А вот от Таньки твоей, Олег, я такого не ожидал.
Олег хранил молчание. Внутри у него бушевала буря. По лицу ходили желваки. Он тоже совершенно не ожидал от Тани столь вероломного предательства.
— Значит, служба знакомств, — наконец
произнес он.
— Хорошо, если просто служба, — подлил масла в огонь Темыч. — А может, что и похуже.
— Куда уж хуже, — с унылым видом изрек Лешка.
— Хуже всегда есть куда, — меланхолично заметил Темыч.
— Не понимаю, — пожал плечами Олег. — Вроде бы умные девчонки. Ну, предположим, мы с вами им надоели. Что же, они просто так не могли с другими парнями познакомиться?
— А Катька и так все время знакомится! — вырвалось у Женьки.