Хотя, чего тут удивляться. Ему ведь где-то под тридцать, и то это с натяжкой. В любом случае, он вполне мог быть знакомым дяди или иметь с ним деловые отношения.
– Верно. – одно слово и все. Больше говорить не собирается. Тогда к чему все это начинал с такой интригой?
Странное чувство, будто от меня решили что-то скрыть. Своей интуиции я доверяю.
– Не помню вас среди гостей.
– Я не приходил.
Угу. Понятно. Он решил думалку мне сломать? Откуда тогда мне его знать, если он к нам не приходил?
– Но мы уже встречались…. В других обстоятельствах, – дополняет он, выделяя опасное слово, и внутри вновь начинают метаться опасения.
Да нет же! Он бы уже за шкирку тащил меня к ведомству, если бы понял, что воришка это я. Тогда о чем он?
– Простите, я не понимаю, – мотаю головой, и он вдруг оборачивается. Так резко, что я вздрагиваю и хочу попятиться, но опять теряю себя, попадаясь его пронзающему взгляду.
Пара шагов, и он опять опасно близко. Будто играет со мной, как кот с мышкой. Некрасиво так делать, господин ректор. Тем более, когда видите, насколько я беззащитна перед вами сейчас!
Его рука касается моей щеки, и я превращаюсь в расплавленный зефир. Уже ничего не слышу и не вижу, кроме его низкого голоса и темных глаз.
– Не помнишь, – констатирует он, а у меня возникает чувство, будто я только что потеряла нечто очень важное!
Что? Что я сейчас должна помнить?
Диргар Аластер (Ректор):
Она не помнит.
Она не помнит ничего. Ни того, как я нес ее на руках из аукционного дома, ни того, как прижималась ко мне всем своим дрожащим телом, наивно полагая, что я ее спаситель. В то время как я был ее карой. Карой для ни в чем неповинного дитя.
А она стала моей карой…. Но кто же знал, что так случится, и наша встреча….
Какие гоблины дернули Аллеро податься в бега перед арестом? И ведь кто-то же его предупредил!
Не попался в руки жандармов, зато угодил в лапы Стервятника, идиот.
Шестерки тут знатно наследили. Но самое ужасное, они утащили не только своего должника, но и ни племянницу этого мошенника. А ребенок не должен был пострадать в этой войне. Это моя ошибка.
– Аукцион, – прохрипел поганый рот главаря, и я едва сдержался, чтобы не убить его прямо в стенах дознавальни.
Эти скоты отдали девчонку на черный рынок рабов? Что ж, хотели денег, получат пожизненный плен! Но сначала выбью адрес.
Гнилая деревня на севере империи. О ней давно ходят слухи. Красивые женщины. Девственницы. Шлюхи. Тут на любой вкус.
От одной мысли, что сейчас этот несчастный ребенок где-то там, кровь закипает в жилах. Дракон согласен со мной, рвет и мечет не меньше меня, требуя, чтобы мы исправили ошибку.
Темный зал, заполненный тошнотворным запахом немытых тел. Обрюзгшие морды, жаждущие заполучить новую рабыню. Вот и она.
Несчастная, сжимается в комок, стоя на трибуне, и вздрагивает от многочисленных голосов, делающих на нее ставки. Синие глаза полны страха и слез. Я ненавижу себя за то, что это допустил.
– Руки прочь от нее! – рявкаю, и начинается возня.
Но возмущения тут же стихают, когда присутствующие узнают инквизитора короля. Мразота, но сейчас на них управы нет. Мне нужна лишь девочка!
И эта самая девчонка падает без чувств прямо на дощатый пол. Пересекаю зал в считанные секунды. Беру хрупкое тело на руки. О боги, какая же она невесомая и беззащитная.
– При всем уважении, по правил…., – начинает хозяин этого дурдома, но тут же захлопывается, едва перевожу на него взгляд.
– Диргар Аластер? – похоже, этот полоумный только сейчас понял, кого разозлил.
Некогда с ним разбираться. Не хочу, чтобы Вивьен и секунды дольше оставалась в этом месте, но порталом пользоваться нельзя. Девушка слишком слаба.
Несу ее в ближайший гостевой дом. Требую лекаря и воды, а паршивый портье скалится немытым ртом:
– Дивную деваху прикупил. С аукциона? Редкая красавица, – нахваливает он, а я с трудом подавляю желание выбить ему оставшиеся зубы.